здесь без меня делать нечего.
Ашара принадлежит хозяину. Но позор, конечно же, не должен выйти за пределы долины. Раэн злорадно наблюдал, как нахмурившийся Кицхан пытается решить это логическое противоречие. Однако старейшина, устав от его несговорчивости, холодно бросил:
– Почтенные люди Нисталя подумают об этом. Идемте, уважаемый ир-Керим. А вы, – обернулся он уже от самой двери, – следите за дорогой, почтенный Раэн. Снег скоро сойдет…
«И вы можете катиться подальше, – договорил Раэн про себя невысказанную мысль старейшины. – Как же, сойдет он. То есть, конечно, сойдет, но когда это будет нужно мне. Уж хорошую снеговую тучу над холмами я вам всегда обеспечу, на это сил хватит, если не торопиться. И как там, кстати, мой пациент, вовремя избежавший участи стать сосулькой?»
Дождавшись, пока дверь плотно закроется, он снял с Фариса наложенные перед разговором чары, прошел к очагу и принялся священнодействовать над котелком, любовно и ответственно предавшись изготовлению кофе.
* * *
Фарис медленно выплывал из тяжелой липкой тьмы. Веки казались налитыми свинцом, руки и ноги тоже не шевелились, но ни боли, ни малейшего неудобства он не чувствовал. Напротив, пушистый легкий мех приятно ласкал почти обнаженное тело.… Вот пахло как-то странно, словно в комнате дядюшки Нафаля, известного в долине травознатца. Да что же это с ним такое?
Память возвращалась кусками, и первое, что он вспомнил, это холод. Ледяной пронизывающий ветер, бьющий в лицо. Боль в стянутых ремнями руках, на которых висит тело. Мучительный, хуже боли, выворачивающий душу стыд.… Как он обрадовался, когда холод начал делать свое милосердное дело, унося его в темное забытье подальше от стыда…
Вспомнив то, что было до этого, Фарис рывком повернулся со спины набок и прижал колени к животу, как от удара. Ни боли, ни холода больше не было, и это оказалось самым ужасным, что могло случиться с осужденным на смерть у столба. Это значило, что кто-то развязал ремни и вернул его, полумертвого, к жизни.… К жизни? А зачем ему такая жизнь?!
– Проснулся? Вот и славно. Кофе хочешь? – раздался где-то рядом голос.
Мягкий уверенный голос человека, едва знакомого Фарису. Теперь был понятен запах трав, смешанный с ароматом кофе, и ясно, почему не болят наверняка обмороженные руки и разбитое лицо. Лекарь, недавно приехавший в Нисталь. Фарис видел его пару раз, но особо не приглядывался. Никакого интереса чужестранец для него не представлял, и вообще, целительством должны заниматься женщины. В крайнем случае, старики или калеки, как однорукий Нафаль. А молодой парень, собирающий травки да коренья, не носящий даже короткого меча и вряд ли знающий, с какой стороны за него браться, вызывал у потомственного воина рода Джейхан нечто среднее между брезгливостью и недоумением.
Над ним даже одну из любимых озорных шуточек Фариса нельзя было сыграть, потому что ни чести, ни интереса в шутках над человеком, не способным за себя постоять. Так что обращал на него Фарис не больше внимания, чем на
