футболка с изображением оскалившейся в прыжке пумы, чёрные вельветовые брюки и белые кроссовки, скрывающие белые, несколькими днями ранее, носки. Постоянным атрибутом гостя был зелёного цвета чемоданчик-дипломат из крокодиловой кожи.
Молодой человек обладал необъяснимой способностью располагать к себе. Он, например, без труда мог убедить владельца крупного частного капитала в финансировании строительства горнолыжного комплекса в центре Каракумов, открытии молочно-товарной фермы в Ханты-Мансийске и даже еврейского кладбища в Иерусалиме.
И вот, наш неутомимый искатель приключений в городе своей мечты, житнице юмора – Одессе. В городе, пожалуй, единственном в мире, после Иерусалима, конечно же, жители которого недоумевают и по сей день: почему в других городах люди так искренне не любят евреев?! Судьба втолкнула его в этот неповторимый, неподражаемый, уникальный живой организм.
Бродячий скоморох, к своему стыду, здесь впервые. Однако он платонически влюблён в этот райский уголок…
Не успело человечество изобрести деньги, как оно стало перед проблемой – где взять?! Проблемы человечества не были чужды нашему герою. Его организм уже который час напрасно выделял желудочный сок. Дискомфорт в желудке вызывал дисгармонию в душе…
На привокзальной площади, которую одесские банщики (вокзальные воры) называют Причалом, а промежду таксистов она – Лагуна, молодой человек остановился. Безмолвная скульптура женщины с голубем в руках показалась ему достойной одного из московских вокзалов.
«В Одессе женщина должна была бы держать сковороду над головой поверженного мужчины», – подумал он и улыбнулся, на мгновение представив это. Он отдавал себе отчёт в том, что Одесса напрасно кормить не будет. Одесса кормит тех, кто ценит и уважает юмор.
Странник осмотрелся, выбирая маршрут. Прощальным взором окинул монументальное здание вокзала. С лёгкой иронией утвердил взгляд на голубе в холодных руках женского изваяния, символизирующем миролюбие советского народа, если исключить ядерный арсенал, способный трижды уничтожить всё живое на планете.
Фонтан бесцельно транжирил воду, обдавая свежестью утомлённых изнурительной поездкой пассажиров. Подгоняемый голодом путник заторопился было неизвестно куда, но тотчас сбавил шаг, утонув в прохладном полумраке подземного перехода. Вынырнув, оказался на Пушкинской улице. Могучие платаны и клёны плотной зелёной накидкой обнимали бульвары и скверы.
«Где-то здесь непременно должен быть Черноморский бульвар», – подумал он и у первого же попавшегося одессита спросил: «Скажите, пожалуйста, далеко ли Черноморский бульвар?» – «Нет, недалеко, – охотно откликнулся пожилой абориген. –
Два дня на оленях – там и рукой подать».
– Один – ноль, – отметил гость, себя же подбодрив: – Ничего, посмотрим, чей козырь старше!
Настроенный на мажорный лад, а грустить, заметим, не было предпосылок: солнышко своими нежными трепетными лучами обнимало одесситов, не брезгуя, впрочем, и суетливыми
