он пошерудил антенну вверх-вниз, залепленную универсальным скотчем, переставил приемник со стола на полку – место тотальной силы, где «дрочь-машина» не отказывалась работать, и от души взвесил хлесткого леща по стенке пластикового корпуса. Чудотворная калибровка возымела эффект, и скучный диктор «маяка» ворвался в помещение монотонным рассказом о курсе биржевых индексов. Безусловно важная информация для человека, в чьем доме из бытовой техники остался лишь радиоприемник, работающий в режиме моноканала, оттого и доносившийся из колонки голос звучал еще более удручающе. Особенно на фоне выцветших обоев с прямоугольным пятном идеально нового куска рулона – не тронутого пылью и прочей коррозией, диаметром ровно шестьдесят три дюйма, где ранее висела дорогущая плазменная панель.
Во дворе завыли собаки. Жалостливо, отчаянно и с присущей им тревожностью, прижимаясь голодными животами к соломенному настилу. Они, по обыкновению, задирали задницы вверх и прогибались в туловище, вытягивая передние лапы вперед так, чтобы хорошенько прохрустеть костьми и настроиться на трапезу. Поза «собака мордой вниз» от первоисточников, без всяких групповых занятий и раскрытых, как лотосы, чакр. Сколько их не корми, животные вечно мучались в нескончаемых голодных страданиях. Бывало, что «собакены» обгладывали пустые кости до глубоких борозд, что могло быть весьма опасным для неуемных желудков, но все хозяйские попытки прибраться в вольерах заканчивались грозной и весьма опасной агрессией. То, что попадало за железные прутья, никогда более не возвращалось обратно. Да и никакой человеческий авторитет и смиренность перед «дары приносящим» не могли совладать с животными инстинктами насытиться любой ценой. Оттого и выли, дабы привлечь всякого и заставить, хоть на пару часов, утолить их обязательную потребность в пище. Так и сейчас, около пяти утра собаки уже бодрствовали, требуя курьерской доставки эмалированных сервизов с вонючей кашей прямо в клетки. «Учуяли запах кормежки. Нужно подготовиться».
Мужчина снял ведра с печки – каша как раз вскипела, разливаясь по округе всеми оттенками ароматного «неликвида». Куриные лапки набухли и полопались, теперь более походившие на зимние рукавички, а месиво из сердечек и пупков источало душистую благовонию тошноты. Он чуть разбавил кашу водой, чтобы остудить и пока перемешивал липкую консистенцию палкой, его чуть не прополоскало прямо в собачий завтрак. Но сумев вовремя сдержать внутренние противоречия, мужчина выставил емкости на крыльцо. «Этот запах даже отвратительней, чем у печеночного торта, сдобренного плотным туманом из «айкосной» соски». Искренняя любовь к животным толкала мужчину на прохождение мучительной процедуры изо дня в день только лишь для того, дабы выместить наружу всю свою заботу о четвероногих. Сквозь неприязнь, через резь в желудке от нескончаемых позывов к опустошению, он любил собак всем своим скупым на эмоции сердцем и не представлял свою жизнь иначе. По-другому
