ветра Пушкин придерживает цилиндр рукой. По набережной Фонтанки прохаживались и Гоголь, и Лермонтов, и Достоевский. Почему-то кажется, что все они прогуливались по Фонтанке в сумерках или поздно вечером, наедине со своими грустными мыслями и неразрешимыми проблемами. И вот она простая Ольга, не написавшая ни строчки литературных трудов, если не считать школьных сочинений, теперь тоже гуляет здесь в полном одиночестве и с очень грустными мыслями. Полчаса назад Ольга, как обычно, вернулась из института в квартиру своего дяди. Дом дяди располагался на набережной Фонтанки неподалеку от Калинкина мост, сразу за больницей Водоканала. Как это не раз бывало, несмотря на вечер и на то, что рабочий день давно закончился, дяди не было дома. В квартире были жена дяди и Ольгин семилетний племянник. Племянник получил в школе очередную двойку. Мать орала на мальчишку истошным голосом. Не нужно было быть особо проницательным человеком, чтобы догадаться – женщина довела себя до истерики не из-за двойки сына. А из-за мужа, который сегодня, как всегда, не пришел с работы вовремя, а значит, придет поздно и обязательно пьяный. Наверное, дядя опять встречается со своими бывшими курсантами. Дядя Юра служил мичманом в Военно-морском училище Подводного плавания. Бывшие курсанты при малейшей возможности возвращались к дверям своего училища, но внутрь не рвались, а подкарауливали своего мичмана на выходе со службы и вели в ресторан "Машук" на Лермонтовском проспекте. Там они сами напивались и спаивали слабохарактерного дядю, который не мог отказать своим бывшим подопечным и искренне радовался, что они приходят к нему в гости и все вместе вспоминают дальние походы и курсантскую жизнь.
Чуть ли не каждый день далеко за полночь дядя Юра пьяный приползал под дверь своей квартиры и звонил, и стучал, и просил, чтобы его впустили. Но жена закрывала дверь изнутри на засов. И не пускала дядю домой – мол, где напился, туда и иди. Из коридора дядя кричал Ольге, чтобы она открыла ему дверь и впустила в квартиру. Ольга в глубине души была "за дядю", но делала вид, что ничего не слышит и просто крепко спит. Дядина жена уже всерьез говорила о разводе. Ольга, как представитель "вражеской" стороны, ее раздражала. Поэтому девушка старалась сразу после занятий в институте забежать на пару минут "домой", оставить учебники-тетрадки, и идти куда глаза глядят.
Она часто ужинала в кафе гостиницы "Советская". Там было мило и уютно, но, как и в любом заведении общепита, довольно дорого для студенческого кошелька. В это время суток голод уже давал о себе знать. Ольга любовалась на выставленное в витрине пушистое картофельное пюре, на обжаренную до золотистой корочки аппетитную баранью котлету. Но брала всегда одно и то же: винегрет, чай и ватрушку. Это было дешевле всего. В кафе при "Советской" было немноголюдно, можно было посидеть в одиночестве за столиком и почувствовать себя очень-очень взрослой и самостоятельной. И все вокруг, как казалось, было по-европейски. Тем более, здесь можно было курить. Ольга покупала прямо здесь пачку болгарских сигарет и выкуривала одну или две штуки. В дядином доме она не курила, зачем лишний раз нервировать родственников. На улице, на Фонтанке, курить было неприлично. Со стороны будет выглядеть
