слегка озябла, и подустала, он посадил ее себе на спину, обхватив руками колени, и щекоча за пятки, понес вприпрыжку домой.
Было уже за полночь. В комнатах детей стояла полная тишина. Изабель выключила свет, переложила Винсента в его кроватку, и повела своего супруга в спальню. Несмотря на утомленное от долгой прогулки состояние, она с особой нежностью и удовольствием одарила его нежными ласками и поцелуями, погрузила в незабываемую ночь сказочной любви, и уснула лишь под утро, прижавшись к нему своим роскошным телом.
Когда Джейсон проснулся, часы уже показывали половину девятого утра.
Осторожно, стараясь не разбудить свою любимую, он поцеловал ее прижатую к щеке руку, накинул на себя халат, и бесшумно выскользнул из спальни. Он выпил на кухне чашку кофе, глянул с улыбкой на портрет Каролины, установленным над шкафчиком со свечами и благовониями, и медленно провел рукой по ее изумрудным глазам, все еще излучающим невероятный блеск и удивительный шарм. Джейсон задумался на минуту, а потом быстро переоделся в выходной костюм и галстук, заказал по телефону такси, и вышел со двора. Машина подъехала довольно быстро, и спустя всего двадцать минут, он шел уже по узкой каменистой аллее территории ухоженного и благоухающего цветами и душистыми травами кладбища, держа в руках пышные букеты. Два из них он возложил на могилы Аугусто и Сесиль, а третий, пройдя на несколько метров вперед, и медленно опустившись на колени, бережно положил на памятник их единственной и любимой всеми дочери Каролины, которая так внезапно и так круто изменила всю его жизнь. Он прочитал вполголоса молитву, скрестив перед грудью пальцы рук, уставился на милое лицо, глядящее на него с фотографии, и более получаса просидел неподвижно на земле, уперевшись коленями в мягкую травку. Джейсон разговаривал с покойной Каролиной, будто с живой. Вспоминал их редкие, обрывочные, но счастливые и наполненные безудержной любовной страстью встречи, и предавался далеким, ушедшим в историю ностальгическим чувствам. Эти волшебные, полные безумной любви и нежности искренние чувства, оставили в его сердце неизгладимый след, и мысленно возвращали его в прошлое. Наконец, он медленно поднялся на ноги, стряхнул прилипшие к коленям сухие листья и мелкие травинки, глубоко вздохнул, и вновь прочитал молитву.
– Спасибо тебе, Каро, за нашего прекрасного сына Винсента, – произнес он, тихим голосом, положив руку на плиту, – он растет у нас крепким и здоровым, и очень похож на тебя. Когда подрастет немного, я обязательно приведу его к тебе. У Антуана тоже все хорошо. Мы с ним прекрасно ладим, я очень люблю его, и отношусь к нему, как к своему родному сыну. Я хотел перевезти его к себе, в Лондон, чтобы он жил со мной и с моими детьми, но мальчишка предпочел остаться пока с Изабель. Но ты не волнуйся, я его все равно заберу к себе, и обеспечу ему достойное будущее. А еще, милая моя Каро, я тебе искренне благодарен за Изабель,
