и надеяться, что способ Фоки Эдвинетта сработает.
Стоя в засаде, волхв смог заметить только высокий тёмный силуэт входящего. Когда полное ведро муки со звоном шмякнулось о голову гостя, надежда волхва на удачу снова загорелась. Но где-то на середине между сразу последовавшим после удара комментарием «Твою ж мать!» и «Совсем ах…л, что-ли!», надежда начала угасать. Снорре уже совсем не хотелось хватать чертыхающегося и пытающего отряхнуться от муки гостя и тем более шептать ему на ухо мольбу быть помощником в беде, ну или предложить срочно отведать припасённой подкормки – молочка с ватрушкой.
Волхв осторожно зажег лучину, поднял руку и вгляделся в ночного гостя. Тот тоже, наконец, протёр глаза и уставился на Снорре, обсыпанного мукой с ног до головы. Прошли секунды.
– Я – Ратко Гой… А ты должно быть долбанутый волхв. – выдавил гость и протянул руку для рукопожатия.
Снорре ничего не оставалось, как молча встретить протянутую пятерню.
Облачко муки взвилось от крепкого рукопожатия двух мужчин.
***
– Кто это у Вас так гогочет в избе? – любопытная Злата, зашедшая, как обычно, с утра за мукой, покосилась в сторону дома.
– Это гости мои. С недельку назад гонцы самого городничего из столицы приезжали, просили разместить этих следопытов. Да и монетой не обидели… Ведуницу искать идут. Может и найдут, а, Злата?
Женщина попыталась скрыть пробуждающееся любопытство.
– А мне почём знать? Коли голова есть на плечах, так с помощью Семиликих и найти можно. Только я тебе вот что скажу, Гуно. Если даже её найдешь, то без колдовства-то не одолеть, иначе она морок наведёт, ооой-йооо! Костей не соберём потом по болотам.
– Да есть тут один…Хм-хм, – закашлялся Гуно. – Всё хочет моего мельничного приручить, да что-то, хм-хм, силёнок что-ли маловато.
Мельник помог взвалить мешок с мукой на повозку Златы и стукнул широкой ладонью по крупу лошади: «Но! Пошла!» Злата заулыбалась и помахала ему на прощанье рукой.
На Гуно давно поглядывали как на завидного жениха. Конечно, он был уже не молод, зато держал себя в потрясающей форме и вёл хозяйство стабильно – хлеб и рыба в доме всегда были. Однако, после того, как ушла жена и исчезла дочь, Гуно в деревню особо не заглядывал. Жил уединённо, хотя и не был угрюм или озлоблен на мир.
Мельник проводил повозку взглядом и вернулся в дом. Там всё еще ржали Снорре и Ратко, вспоминая вчерашний случай. Ратко особо веселился.
– Не, Снорре, я говорю ему: «Мельник, ты мне скажи, где волхв разместился? Я хоть отчитаюсь, что прибыл». А он мне спросонья в сторону мельницы машет рукой-то «там, мол, иди».
Гуно, проходя мимо, проворчал в их сторону.
– Да мне рази упомнить было, что там господин Снорре задумал. Я уже третий сон видел, когда Вы пожаловали.
– Ладно, Гуно, не твоя
