абрикосы-персики, утку, порубленную на куски, кусок свинины. Зелень всякую. Мама будет готовить полтавский борщ. Она торговалась на смешном до изумления языке. Оказывается – суржик. Есть ещё трасянка, но в Белоруссии. Смешные слова и названия. Никогда не слышал. Спросил, что такое – мастурбировать? Мама сняла очки.
– Это то действие, которое ты часто совершаешь, когда сидишь в туалете по пол-часа.
Понятно. Но у мальчиков это по-другому называется. Тащу две авоськи с продуктами. Заехали после базара к мужу тёти Аси. Известный художник Раппопорт. Мастерская в Софийском соборе.
– А чем он известен?
– Звание Народного художника. Реставрирует этот собор уже сто лет.
Мужик с татарской бородой в очень грязном спортивном костюме. Сожрал почти все персики. Вот же гад! Вечером ели мамин борщ. Вкуснотища! Скучно очень. Хочется целоваться. Но не с кем. Завтра! Опять плохо спал. Снилось, что я отплываю на корабле похожим на СРТ (средний рыболовный траулер). На причале Исироса, но лицо у неё, как у Анастасии Вертинской.
Ура! Я снова в Конча-Заспе. Хочу целоваться, аж трусюсь. Убежал к Исиросе. Постучал в дверь дома. Открыла тётка какая-то. Говорит, сейчас выйдет. Вяжет что-то второй день. Вышла. Мы стремглав потянулись друг к другу. Она нежно обхватила меня за шею. Я – за талию. Получился поцелуй открытыми ртами. Языки соприкоснулись. Переплелись. Моё сердце вскочило и кинулось прочь. Задыхаясь, я с трудом оторвался от неё.
– Я связала тебе подарок.
И протянула повязку-хиппи и браслет. Надела мне на лоб и на запястье. Точно такие же были на ней.
– Сейчас моя тётя уедет в Киев. Пойдём ко мне?
– Конечно!
Посидели на скамейке. Она надела сварганенные мной золотые браслетики.
– Спасибо! – и чмокнула в губы.
Я рассказал про родню, про Аскольдову могилу, про Бессарабку. Вышла тётя и уехала.
Мы вдвоём. У неё дома.
– Хочешь чаю?
– Да, хочу.
– Сначала поцелуемся.
Целуемся, стоя на кухне. Моя мерзкая ладонь тут же залезает под платье. В трусики. Как горячо! И мокро. Этого мало. Её рука так же простенько влезла ко мне в спортивное трико. В мои трусики. Губы рассоединились, но руки мы не убрали.
– Какой ты горячий и твёрдый!
Голубые глаза смотрят прямо в меня. Шепчет:
– Тебе хорошо?
Мои пальчики куда-то проваливаются. Дрожу. Очень боюсь застонать. Коленки подгибаются. Она вытаскивает руку из моих штанов. Я тоже.
– А я знаю, что это. Девчонки рассказывали.
Рассматривает свою ладонь и нюхает.
– Пахнет интересно. Пошли руки мыть?
Молчу, что мне надо не только руки мыть. Оказывается, она знает.
– Сними трусики, я их постираю вместе со своими. Успеют высохнуть на солнце.
Сидим без
