всего-навсего паспорт, но это простое действие неприятно поразило милиционера, потому что он уже успел поверить в иностранное происхождение незнакомого гражданина, но паспорт, который тот держал в своей руке, был российский!
Личутин даже документ принял с некоторой задержкой – пытался осмыслить, как же он мог дать такого маху – не узнать своего. И еще он засмотрелся на особую примету – на пальце у гражданина темным золотом отсвечивал перстень. Что на нем было вырезано, Личутин до конца так и не понял – какая-то экзотическая птица. Хищный изгиб крыла, ломаный клюв. Чем-то, кстати, гражданин, стоявший перед Личутиным, смахивал на эту птичку.
А в паспорте на первый взгляд не было ничего необыкновенного. Даже о московской регистрации разговор не получался. Гражданин был в Москве прописан. Судя по документу, с девяносто четвертого года. По адресу – улица Коперника, дом… Судя по документам, холост, детей нет. Фотка на месте, печати. Вроде все как полагается. Но Личутину что-то в документе показалось странным. И вообще, теперь он мог без колебаний предъявлять гражданину любые претензии. В конце концов, они теперь на одной поляне, а претензии у Личутина имелись. Он хотел понять, почему человек, не имеющий проблем с регистрацией и прилично одетый, так старательно избегает контакта с родной милицией?
Да и по поводу документа у Личутина имелись вопросы. Паспорт был выписан на имя Тарасова Валентина Ивановича, шестьдесят девятого года рождения – только кто же поверит, что этот итальянистый тип и в самом деле Тарасов!
Он взял под козырек, строго посмотрел в глаза человеку, который ни капли не был похож на Тарасова, и категорически заявил:
– Вам придется пройти со мной до начальства. Возникли вопросы по вашим документам, гражданин. Возможно, просто недоразумение. Попрошу оказать содействие органам правопорядка.
Тарасов слушал с напряженным вниманием человека, не сразу улавливающего смысл чужого языка. Личутин готов был держать пари, что этот парень с улицы Коперника лет десять назад не знал ни единого слова по-русски. Но он был чертовски способным учеником. Вот только кто был его учителем – этот вопрос не давал покоя Личутину.
– Я понял, – вдруг сказал Тарасов. – Арест? Я деловой человек. Не могу тратить время. Сколько хотите? – В подтверждение своих намерений он выразительно похлопал себя по боковому карману.
Личутин на секунду представил себе пухлый, набитый купюрами и кредитками бумажник, и в груди у него промелькнул приятный холодок, как у человека, нашедшего клад среди грядок на своих шести сотках. Но он не позволил алчности одержать верх. Здесь пахло чем-то серьезным, а Личутин не был идиотом. Он тоже здесь жил и совсем не хотел, чтобы в его доме гадили. Деньги, конечно, никто не отменял, но не все в жизни измеряется деньгами.
Личутин похлопал багровой книжицей с тисненым двуглавым орлом по ладони и внушительно сказал:
– А вот этого не надо! Лучше пройдем, гражданин, по-хорошему!
Ему показалось,
