из-под её головы подушку.
– Фиг тебе! – сказала она. – Возьми на кресле.
Шура взял с кресла подушку, улёгся рядом с ней и выдернул из её рук книгу.
– Ага, опять поэзия древнекитайских поэтов. Что там у нас на этот раз? Так, поэзия эпохи Тан, VII–X века.
– Шура! – Мирослава попыталась отнять у него книгу, но он быстро увернулся.
– Ишь какая! Не хочет, чтобы родной друг тоже обогатился!
Наполеонов быстро пролистал страницы и остановился на одной из них.
– Вот. Ван Луню. «Печаль». – Шура принялся читать вслух:
За яшмовою шторою
Одна
Красавица
Томится у окна.
Я вижу влажный блеск
В очах печальных —
Кто ведает,
О ком грустит она.
Наполеонов с притворной пытливостью посмотрел на подругу.
– Шура! Я придушу тебя. – Она резко потянулась к книге, но он снова увернулся.
– Ладно, не нравится про печаль, поищем про другое. – Он снова полистал страницы и, остановившись на одной из них, воскликнул: – Вот! Нашёл! Слушай, как раз в тему! Цзяожань. «Сосна»:
Потому что я шёпот сосны полюбил,
Я наслушаться им не могу.
Я всегда, как увижу сосну на пути,
Забываю вернуться домой.
С этой радостью лёгкой от шума сосны
Что на свете сравнится ещё?
Я смеюсь, к вольным тучам лицо обратив,
Беззаботным и вольным, как я.
Наконец Мирославе удалось вырвать из рук Наполеонова книгу и захлопнуть её, чуть не прищемив ему нос.
– И чего тебя на них тянет? – спросил он.
– Смысл жизни ищу.
– Нашла?
– Нет пока. В поисках.
– Ага. Диоген вон в бочке сидел сколько времени, да так и ничего не надумал.
– Ну почему же, – рассмеялась Мирослава, – много чего надумал.
– Ага. Типа не заслоняй мне солнце.
– Так прав же оказался в итоге.
– Это как сказать, – с сомнением произнёс Шура, – вот не отправился бы Македонский завоёвывать мир, и Клеопатры бы не было.
– В смысле?
– В том смысле, что династия Птолемеев не обосновалась бы в Египте!
– Велика потеря! – улыбнулась Мирослава.
– Не скажи! Я в детстве фанател по Лиз Тейлор!
– Так она же просто играла её!
– А если бы Клеопатры не было, то и играть ей некого было бы.
– Логично, – согласилась Мирослава.
Шура взял книжку из рук задумавшейся подруги и положил её себе на грудь, закрыв глаза.
– Эй, – Мирослава толкнула его в бок локтем, – ты что, здесь спать собрался?
– Не спать, а дремать, – поправил он важным голосом.
– Иди к себе!
– Погоди! Помнишь,
