сейчас не хочу. Покурим?
Она ударила пачкой сигарет по ладони, чтобы одна из тонких сигареток выскочила наружу. Прикурив, девушка молча выдохнула дым в беленый потолок подъезда, явно наслаждаясь ситуацией. «Он все еще любит меня. До сих пор. Иначе бы не приехал». Иштван закурил в ответ, вновь начиная кипеть в злобе. Только она может с лёгкостью довести до бешенства своей отвратительной детской непосредственностью. И присущей ей женской переменчивостью.
– Стоп, ты хочешь сказать, что просто хотела поговорить? А теперь не хочешь, да? И ничего ровным счетом не произошло? Я через весь город мчался в этот богом забытый район, нарушая абсолютно все существующие дорожные правила. С похмелья и опухшей рожей, чтобы с тобой покурить?
– Да нормально ты выглядишь, не выдумывай. – отшутилась девушка мечты, ковыряя большим пальцем левой руки остатки маникюра, который давно следовало обновить. Правой рукой она подносила сигарету ко рту, делая очередную глубокую затяжку. Надменное равнодушие. Ведущий продолжил.
– Знаешь, о чём я думал, пока ехал? Нет? Я подумал, что тебя насилуют. Да-да, насилуют, убивают, грабят. Что ты сломала ногу, сожрала таблеток или твой мохнатый п***рас опять суицидил, прыгнув с балкона. Поверь, с такой хозяйкой он точно завершит начатое.
– Ну не «обломался» же приехать? – девушка огрызнулась, добавляя в речь укорительного тона. – Раньше на автобусе ко мне катался и ничего, живой.
– Раньше я тебя любил.
– А сейчас?
– А сейчас, дорогая, иди ты на х**.
Иштван бросил окурок в дверной наличник. Изначально парень целился в девушку, но в последнее мгновение передумал, чуть скорректировав амплитуду броска. Красные вспышки угольков заискрились и так же стремительно потухли, опускаясь на холодный бетон. Наглядный символизм их прошлых отношений. От любви до ненависти – одна выкуренная сигарета. Ведущий чувствовал себя использованным, униженным в стремлении во чтобы то не стало, помочь, а оказался обманутым в своих ожиданиях. Мерзкое состояние. Осознание собственной слабости необходимо проживать в полном одиночестве, без лишних на то свидетелей. Но никак не выставлять напоказ, тем более человеку, прекрасно осведомлённому о своей власти по отношению к нему.
Молодой человек молча сидел в салоне автомобиля, наблюдая за снежинками, падающими на лобовое стекло. Хрусталики воды соприкасались с тёплой поверхностью и тут же умирали в бездушных щётках стеклоочистителя. Другие же, освещённые фарами, ложились ровным слоем на промозглую землю, оставаясь до поры живыми. «Если бы у первых снежинок оказался выбор, куда упасть, стали бы они лезть на рожон? Или прослыли бы трусами среди своей снежной тусовки, собираясь в мягкие сугробы с такими же слабаками, но за пределами дороги? Где их совершенно точно никто не тронет. Быть может, всё в жизни давно предрешено, спланировано и выдумано за нас, что не стоит идти против системы?». Иштван заплакал. Бесконтрольно и навзрыд,
