грозой, которая в любую минуту была готова обрушиться на несчастные головы простых смертных. Мелкий моросящий дождик стучал в лобовое стекло, по которому лениво двигались «дворники», очищая его от назойливых капель.
Гуров вынул из бокового кармана куртки пачку сигарет и тоже последовал примеру соратника. Отмахнувшись от густого дыма, повисшего в салоне, полковник чуть приспустил боковое стекло со стороны водителя, и в иномарку тут же ворвался холодный, пронизывающий до костей ветер, который, несомненно, дул с севера.
– Ты завистливый человек, Крячко, – спокойно бросил Гуров, не поворачивая головы. – И это нехорошо. Очень нехорошо. Разве ты не знал, что зависть – это серьезный грех…
– Почему это? – недовольно откликнулся Станислав.
– Что «почему»? Почему зависть – это грех? Так написано в Библии. Ты не читал?..
Крячко раздраженно махнул рукой и, склонившись вперед, загасил окурок своей сигареты в пепельнице под приборной панелью.
– Не умничай, Лева. Ты прекрасно знаешь, что я спрашивал тебя не о грехах и не о том, что по этому поводу сказано в Библии. С чего это ты решил, что я завистливый?
– Потому что так оно и есть, – Гуров прищелкнул языком. – Ты постоянно завидуешь моему семейному счастью и не упускаешь случая воткнуть шпильку по этому поводу. Как шкодливый пацан какой-то. Стыдись, пан Крячко… Ты не забыл, сколько тебе лет?
– Иди ты знаешь куда, – беззлобно парировал Станислав, но по своей извечной привычке обиженно набычился и мгновенно стал похож на большого нахохлившегося воробья. – Я только хотел узнать у тебя…
Гуров рассмеялся.
– Ладно-ладно. Охолонись, старик, – примирительно сказал он.
Генерал Орлов позвонил на мобильник Гурову час назад, когда тот находился в театре. У Марии была премьера, и она пригласила на это знаменательное для себя событие супруга. У Гурова, на счастье, выдался свободный вечер, и он охотно согласился. Вечер обещал быть приятным, и полковник с удовольствием представлял себе тот момент, когда после премьеры и обязательного в таких случаях банкета он вернется с женой домой и у них наконец появится замечательная возможность остаться наедине. Только он и она. И больше никого. Гуров чувствовал, как от подобных мыслей тепло разливается по телу и согревает душу…
А потом этот звонок в антракте, и все его мечты так и остались мечтами. Взглянув на номер, Гуров негромко выругался, жалея, что не догадался отключить телефон, а еще лучше – оставить его дома. Тогда бы никто не смог его достать, даже разлюбезный начальник и друг в одном лице генерал Орлов. Но, как известно, русский мужик задним умом крепок, поэтому на звонок отвечать все-таки пришлось.
Как выяснилось, вечер Гурову испортили какие-то неизвестные типы, устроившие на загородном шоссе жестокую перестрелку. Результатом этих боевых действий стали четыре бездыханных трупа.
Петра Николаевича Орлова, впрочем, как и других
