Сейчас не работает вообще.
Ася убирала свою комнату, кухню, ванную, коридор. В спальню отца и гостевую она не совалась. Только сейчас была вынуждена здесь запереться – гостевая самая дальняя, здесь относительно тихо. А Татьяна готовилась к очередному конкурсу, невыносимо противно пела и без конца просила ее послушать.
Ася перевернулась на спину, уставилась в потолок. Глаза налились слезами.
Где же Егор?! Куда он мог подеваться? Что вообще с ним случилось? Почему он давился слезами, когда звонил деду с вокзала? Ася не помнила, чтобы Егор когда-то плакал. Разбитые колени после падения с велика, синяки на лице после драки, вывихнутое плечо после тренировки – ни единой слезы. Ныл, да. Но чтобы плакать! Это не про него.
Что могло случиться?!
Данила Дорофеев, которого ей порекомендовал Виталик Сушилин как опытного опера, пока ничего путного не установил.
Нет, он узнал, что Егор если и покинул пределы города, то не воспользовался ни железнодорожным транспортом, ни самолетом.
– Билетов на свое имя он не покупал, – заверил Дорофеев.
– Он мог уехать автобусом, автостопом, – возразила Ася.
– Мог, – соглашался тот.
Его взгляд постоянно ползал по ее лицу и телу, и это было неприятно.
– Но он не мог не позвонить деду, – отворачивалась от него Ася.
Он молчал. А она затылком чувствовала его горячее дыхание. Зачем она согласилась на его помощь? Лучше бы Виталика привлекла. Того хотя бы давно знает и уже привыкла к его вниманию. А этот – новичок из ее воздыхателей – без конца облизывал губы, краснел, потел, нервничал и то и дело приглашал ее на свидания.
Где Егор?!
Ася вытащила из кармана домашнего халата телефон и в сотый раз за минувшие дни набрала знакомый номер.
– Аппарат абонента выключен или…
Она не дослушала, отключилась. Глаза снова зажгло от слез.
С ним что-то случилось! Он не мог просто так выключить телефон. Должна быть причина.
– Он мог его потерять, – предположил вчера Дорофеев.
Мог. Она не стала спорить. При его творческой рассеянности это норма. Но Егор нашел бы способ связаться с дедом. Пусть с ней не желал разговаривать, но деда он забыть не мог.
Егор в беде!
– Чего сразу в беде-то? – беспечно улыбнулся Данила, когда она озвучила ему свои подозрения.
И, совсем не понимая, что делает ей больно, закончил свою мысль словами:
– С девушкой любимой забыл обо всем. Это объяснимо…
Дверь в гостевую спальню отлетела в сторону, ударяясь о стену. Пыльные шторы на окне шевельнуло сквозняком. В комнату шагнула Татьяна. Высокая, грудастая, ноги длинные, стройные. Отцу было от чего забыться предвкушением долгого счастья – Татьяна была по-современному хороша собой. Он и думать не желал, пожилой чудак, что это не навсегда. Ася знала, что это рано или поздно закончится, а он нет.
Когда это случится?
