был небрежно наброшен белый халат, и уверенным шагом проследовал в палату, где лежала госпожа Василевская. По пути этот человек доброжелательно кивал направо и налево, а заведующему даже пожал руку. За спиной гостя с непроницаемыми лицами следовали крепкие молодые люди официального вида с большими корзинами в руках. В корзинах лежали цветы и фрукты. Через минуту вся группа скрылась в палате, куда до этого направлялись Гуров с Крячко, и пробыла там не менее пяти минут.
За это время Гуров успел вспомнить, что лицо неожиданного посетителя ему определенно знакомо, и лицо это принадлежит заместителю мэра, человеку влиятельному, властному и довольно популярному среди москвичей.
Гуров был удивлен. Господин Василевский при допросе не упоминал, что его семья находится в столь близких отношениях с одним из самых могущественных людей в городской администрации и тот лично навещает прихворнувшую госпожу Василевскую в больнице и даже приносит ей туда цветы в корзине. Все это было достаточно необычно, но, подумав, Гуров решил, что должны иметься веские причины – и на цветы, и на молчание Василевского, значит, не стоит торопить события.
Чиновник не стал задерживаться – его ждали слишком серьезные дела, и вскоре в больнице опять воцарилось спокойствие. Гуров и Крячко наконец-то сумели войти в палату.
В общем-то, они оба немного не то ожидали увидеть. Вместо распластанной на больничных простынях пациентки они обнаружили перед собой молодую интересную особу, одетую хотя свободно, но довольно изысканно, красиво причесанную и накрашенную. На ее лице даже бледности не отмечалось, а в глазах был живой блеск. По-видимому, успокаивающие средства, которые ей тут давали, действовали отлично.
Более того, женщина явно была взволнована только что состоявшимся визитом, и волнение это было приятным. Она улыбалась каким-то тайным мыслям, и хорошего настроения ей не могло испортить даже появление сыщиков. Она милостиво кивнула Гурову и предложила присаживаться. Сама же в этот момент отошла к окну, видимо, чтобы стереть с лица выражение удовольствия – мало кому нравится раскрываться перед посторонними, особенно женщинам и особенно перед милицией.
Располагаясь в широком мягком кресле, Гуров обратил внимание на корзину с цветами – голубые, белые и алые бутоны были расположены в ней в таком порядке, что неизбежно навевали ассоциации с цветами национального флага. «Государственный человек даже в личной жизни мыслит государственными категориями, – усмехнулся про себя Гуров. – Надеюсь, он не спрятал под фруктами предвыборного плаката или какого-нибудь законопроекта. Это было бы уже слишком».
Тем временем Елена Василевская возвратилась к своим гостям и оценивающе оглядела обоих. Гуров, широкоплечий, в хорошем костюме, с породистым лицом и сединой на висках, больше заинтересовал ее, но, конечно, с заместителем мэра даже ему было трудновато тягаться, поэтому Елена быстро успокоилась и предложила перейти к делу.
– Мне
