резеде.
Что зеваешь?» – «Надоело!»
«Где болит?» – «Нигде!»
«Забавлял ее на грядке
Болтовнею красный мак.
Что надулся?» – «Ландыш гадкий!»
«Почему?» – «Да так!»
«Видно счастье в этом маке,
Быть у красного в плену!..
Что смеешься?» – «Волен всякий!»
«Баловник!» – «Да ну?»
«Полюбился он невольно
Одинокой резеде.
Что вздыхаешь?» – «Мама, больно!»
«Где болит?» – «Везде!»
Разные дети
Есть тихие дети. Дремать на плече
У ласковой мамы им сладко и днем.
Их слабые ручки не рвутся к свече, —
Они не играют с огнем.
Есть дети – как искры: им пламя сродни.
Напрасно их учат: «Ведь жжется, не тронь!»
Они своенравны (ведь искры они!)
И смело хватают огонь.
Есть странные дети: в них дерзость и страх.
Крестом потихоньку себя осеня,
Подходят, не смеют, бледнеют в слезах
И плача бегут от огня.
Мой милый! Был слишком небрежен твой суд:
«Огня побоялась – так гибни во мгле!»
Твои обвиненья мне сердце грызут
И душу пригнули к земле.
Есть странные дети: от страхов своих
Они погибают в туманные дни.
Им нету спасенья. Подумай о них
И слишком меня не вини!
Ты душу надолго пригнул мне к земле…
– Мой милый, был так беспощаден твой суд! —
Но всё же я сердцем твоя – и во мгле
«За несколько светлых минут!»
Декабрь и январь
В декабре на заре было счастье,
Длилось – миг.
Настоящее, первое счастье
Не из книг!
В январе на заре было горе,
Длилось – час.
Настоящее, горькое горе
В первый раз!
Моим стихам, написанным так рано…
Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я – поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет,
Ворвавшимся, как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти
– Нечитанным стихам! —
Разбросанным в пыли по магазинам
(Где их никто не брал и не берет!),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
Я сейчас лежу ничком…
Я сейчас лежу ничком
– Взбешенная! – на постели.
Если бы Вы захотели
Быть моим учеником,
Я бы
