пустырь в потемневшем, как яблочная мякоть, снегу. Или летняя свалка, бурьянные заросли вперемешку с остатками сетчатого забора, стрекозьи глаза подсолнухов. Битком набитый утренний автобус на Южный кампус, везущий нас по захолустной Мэйн-стрит мимо армянского кафе «Долма-хаус» и бара «Пи-джей боттомс». Беспорядочный студенческий быт, общага, где наши ночные сборища насилу разгонял старший по этажу; где субботним утром всегда приходилось перешагивать через Джона Миллеса, отрубившегося у входа в душевую. Того самого Миллеса, который в трудную пору вступления в студенческое братство («осенняя лихорадка», ставки и поручительства, «неделя ада») забил на учебу и за три месяца ни разу не появился на занятиях, а под конец семестра не придумал ничего лучшего, как, побрившись наголо, врать про химиотерапию. Я присутствовал при незабываемой сцене, когда этот ражий детина, перевоплотившийся в скинхеда, клянчил зачет у Чарльза Бернстина.
Миллес: Профессор, вы меня помните? Я – Джон Миллес. Меня, короче, давно не было на занятиях, потому что я, это, лечился химио… тер… Ну, раком болел, короче.
Бернстин: Что ж, бывает.
Кажется, он поставил Миллесу зачет с условием, что в весеннем семестре тот наверстает упущенное. Но никакого весеннего семестра не воспоследовало: другие профессора оказались не столь доброжелательны, и Миллес вылетел из университета, так и не вступив в братство «Сигма Пи». Умница Чарльз, разумеется, понимал: от того, провалит он Миллеса или нет, ровным счетом ничего не зависит; симулянта выгонят в любом случае. И поэтому он решил поставить зачет и выразил свое сочувствие студенту, которого вот-вот отчислят, лаконичным «бывает».
4
Сколь ни гостеприимны были Эрик и Челси, их новый быт, устроенный в сообразии с воспитательной системой Монтессори, не был рассчитан на многодневное присутствие гостей. Да и препорученное им бунгало вряд ли могло бы вместить две семьи. Поэтому я не нашел ничего предосудительного в том воодушевлении, с которым Эрик встретил мое предложение остановиться не у них, а где-нибудь еще. «Отличная идея, – сказал он. – Я как раз знаю подходящее место. Правда, цены там не бросовые. Зато со всеми удобствами, не то, что у нас. Хозяева вроде бы приятные, из экспатов. От нашего дома недалеко. Запросто можно доехать на велике. Ну как, годится?» Годится. Будем ездить друг к другу в гости.
Пристанище, которое подыскал нам Эрик, производило такое же странное впечатление, как и реклама несуществующего бизнеса на тыльной стороне надгробия. Возможно, именно своей странностью это место ему и приглянулось. Пансионат «Вистамар», первое и последнее детище туриндустрии в сей Ultima Thule. Огороженная джунглями фазенда, на несколько километров отстоящая от поселка. По периметру территории расположились двухэтажные бараки с подсобными помещениями и комнатами для прислуги; в середине – красивый сруб, служащий одновременно гостиницей и хозяйским домом. Старинная резная мебель, муаровые портьеры, захватанный
