ТВ в XXI веке? Однако есть и важные отличия…
II
О концепте «власть» в русском языке существует (как и многих других концептах) огромная литература, относящаяся в основном к рубежу нынешнего и прошлого века. Среди характеристик этого концепта на одном из первых мест (если не на первом) мудрая и дальновидная, грандиозная и всепроникающая, ответственная и самоотверженная, кипучая и неустанная деятельность во благо народа, страны и существующих порядков. Ничего похожего в крыловском дискурсе обнаружить не удалось, кроме, может быть, лицемерных заявлений со стороны самой власти.
В силу этого фундаментального различия и культивируемая властью несправедливость, опирающаяся на насилие, одинаково присущая и крыловскому, и современному дискурсу, выглядит в этих двух ипостасях совершенно по-разному. Как еще существующие отдельные частные недостатки (проявления) в современном дискурсе (В семье не без урода, нет правил без исключений, надо за деревьями видеть лес и т. д. и т.п.). И как имманентные сущностные признаки любой власти вообще – у Крылова.
Можно утверждать, что современный дискурс весьма серьезно обогатился едва ли известными Крылову точными именованиями и мемами для проявлений, характеризующих действия власти: к бессмертной взятке можно добавить еще откат, делиться надо, беспредел, оборотни в погонах, занос и др. Особого внимания заслуживает слово силовики (видимо, pluralia tantum, для обозначения нерасчлененного множества, хотя и не обозначающего вещество). Это слово, как кажется, обладает теми же лексико-грамматическими свойствами, что и отбросы или сливки (общества).
Уклонюсь от обсуждения вопросов о том, «поспевает ли язык за жизнью» или «становится более точным в обозначении явлений жизни». Однако хочу заметить, что высокая частотность в современном русском языке слова силовики несомненно отражает и значительно возросшую роль соответствующих структур и лиц в обществе, и ослабление табу на их прямое упоминание.
В силу аллегорической природы басен крыловские представители животного мира, в том числе и обладающие властными возможностями, по самой сути обозначения весьма невнятно коррелируют с реальными жизненными ситуациями. Как кажется, принципиально такая же невнятность сохраняется и в современном дискурсе, хотя он и обеспечивается совсем другим путем. А именно не за счет ассоциативного компонента слов, обозначающих животных, но за счет многозначности и гиперонимичности соответствующих обозначений. Приведу примеры. Власть употребить (возможность подчинить) – Хождение во власть (группа людей) – Мы здесь власть (? возможно и одно, и другое). Добавлю еще и то, что власть может быть физической и моральной, опираться на силу или закон (последний тоже может быть писанным и неписанным, причем во втором случае он может пониматься и как «понятия» и как божий). Та же однозначность,
