перед ней извиняться.
– Какое вы имеете право перебивать меня, Талана Ангиль? – обратился к ней мужчина, явно не представляющий, с кем разговаривает.
Никто из преподавателей или служащих Академии не позволял себе ничего подобного, и в моем сердце зародилось премерзенькое чувство удовлетворения, тихо шепчущее: «Ну, ты попал, злобный старикашка!»
– Что? – ошарашенный голос девицы потонул в череде тихих смешков, наполнивших аудиторию.
– Для претендентки на прохождение практики у Лиорени вы слишком плохо слышите. Садитесь. Не переживайте, дойдем и до вас, – последнюю фразу он произнес нарочито громко, явно издеваясь, чем вызвал в зале новую волну тихих смешков.
– Но я… Это мое место! – взвизгнула Талана. – Я за него уже зап…
Она тут же замолчала под полыхнувшим белым огнем гнева взглядом преподавателя.
– Заплатили?! – Он громко втянул в себя воздух от возмущения. – Вы хотите сказать, что, претендуя на это место, дали кому-то взятку? В Академии? Взятку?!
– Н-нет…
– Уверены? – Под его взглядом Талана побелела.
– Д-да… н-н-нет… – Она неуверенно замотала головой, оглядываясь в поисках поддержки у компании своих прихвостней. Но те молчали. Только Аксель Бак коснулся ее плеча и молча потянул за руку, вынуждая опуститься обратно на свое место. Наклонился к ее уху и что-то зашептал, то ли успокаивая, то ли обещая разобраться со всеми, кто посмел ее обидеть. Что, в общем-то, означало одно и то же.
Отец Бака был главным партнером Энгиля, помогал ему заработать их первый общий миллион, а потом и сто первый, как шушукались по углам завистники. Их детям, знакомым с самого рождения, просто суждено было быть вместе. Самым удивительным казалось их довольно трепетное отношение друг к другу, когда парочка находилась рядом. Но стоило только им разойтись в разные стороны – все тут же менялось.
Аксель не пропускал ни одной новой девицы, я даже слышала, что его обвиняли не просто в домогательствах к одной из учениц, а в попытке изнасилования, но все это было на уровне слухов, так что никто особо в это и не верил. Без его царственного интереса не остались даже Иннель и я. Только мне, человеку из другого мира, такое внимание было чуждо, как, впрочем, и Нель, что – дословно – «имела четкие цели и планы на свое будущее и не планировала распыляться на всякую ерунду».
Для меня же на протяжении многих лет главным критерием было – не выделяться. Не привлекать к себе много внимания и стараться слиться с окружающей средой. А еще был Рик Броуди…
Талана же вертела свитой не менее родовитых и богатых, чем она, отпрысков из высших сословий, купаясь в их обожании. В начале недели она дарила свою благосклонность сыну министра транспорта, а в конце уже трепетно прижималась к груди генеральского внука.
– Итак, – от этих мыслей меня отвлек голос неприятного преподавателя, – Кира Марс, мы снова возвращаемся к вам. Ваше в высшей степени неуважительное
