звука, шороха или вздоха – ничего, что выдало бы чьё-то присутствие возле сарая.
Ещё пару раз надавив на не поддававшуюся, наглухо закрытую дверь и вновь, уже погромче, окликнув наугад предполагаемых шутников – на этот раз присовокупив в сердцах несколько крепких словечек в их адрес, – но так и не дождавшись ответа, он раздражённо мотнул головой, процедил сквозь зубы очередное ругательство и, снова усевшись на колоду, решил спокойно и терпеливо дожидаться того момента, когда неведомый озорник натешится вдосталь и выпустит его из узилища. И обдумывая в то же время планы мести этому типу, кто бы он ни был, очевидно, покатывавшемуся сейчас от хохота, в восторге от своей, примитивной в общем-то, по мнению Серёги, идеи.
Увлечённый мыслью о том, что он сделает, когда выйдет отсюда и получит возможность расквитаться с таинственным – но, скорее всего, на самом деле отлично известным ему – пакостником, устроившим ему такую никак не ожидавшуюся им каверзу, Серёга не сразу обратил внимание на то, что происходило рядом, у него за спиной. Он очнулся от своих будоражащих, мстительных дум лишь тогда, когда ощутил неприятный едкий запах и услышал тихое, размеренное потрескивание. Немного удивлённый, он обернулся…
И обмер. Вся задняя часть сарая, сплошь заваленная всевозможным хламом и старьём, которые он всё собирался выбросить, да как-то никак руки не доходили, была затянута густым грязно-бурым дымом, так что дальней стены сарая и в беспорядке сваленной возле неё груды старой ветоши и сора уже почти не было видно.
Несколько секунд он, широко распахнув глаза и приоткрыв рот, в немом изумлении созерцал плотную, чуть колыхавшуюся и клубившуюся дымовую завесу, с трудом соображая, что происходит, откуда тут взялся этот дым…
Но его недоумённое, остолбенелое состояние продолжалось лишь считанные мгновения. До того момента, когда он увидел кое-где прорывавшиеся сквозь дымную пелену языки огня и более отчётливо расслышал резкий, всё учащавшийся сухой треск, производимый горящим деревом. До него наконец дошло, что происходит, и, изменившись в лице, он побелевшими, дрожащими губами прошептал:
– П-пожар!.. Горю!
А спустя ещё мгновение, точно подброшенный мощный пружиной, он вскочил с колоды и, бросившись к двери, яростно забарабанил в неё кулаками, в надежде, что она, пусть и припёртая снаружи, не выдержит такого бешеного натиска и растворится.
Надежда не оправдалась. Дверь стояла как влитая и даже не шелохнулась от его частых, беспорядочных ударов.
Тогда он переменил тактику и навалился на неё всей массой тела, используя в качестве тарана попеременно то правое, то левое плечо.
Результат был прежний: дверь оставалась неколебимой, непробиваемой, словно была не из дерева, а из металла и заперта извне стальными запорами. После каждого столкновения с ней его туловище отскакивало от неё, как мяч от стены.
Выбившись из сил и осознав бесполезность своих усилий,
