забивают!.. Знаешь, над чем я сейчас строго думаю? В среду 25 июля 1821 года – это был год белой змеи – проездом из Воронежа в Курск царь Александр I пристыл на ночлег в нашем в Нижнедевицке. Будь мы тогда, у кого б он приночевал? Конечно, не у меня. Так и не у тебя, вседорогая Шурок! Он же мужеского построения! С глазами! И глядючи на тебя, мучился б побольшь моего. Ну на что ему такая кипяток ига? Сбёг бы император на сеновал на погребе у пана Григореску!
Шурочка закатывается ещё сильней.
– От чего она такая толстея? – шепнул я Грише.
– От недоедания. В деревне так… Встают до солнца и за лопату. Развиваться! Утомлённое солнце уже село. А они всё катаются на лопатах. Нравится!.. Говорят, кто посадил дерево, тот не зря прожил жизнь. Я не зря. Вот эту яблоньку у забора садил я. За шестьдесят копеек брал ростком на маслозаводе. Яблоки будут. Богатые. Что интересно, цветёт гроздьями. Пупырки кучами. Я посадил на огороде три яблони, шесть вишен. Вон видишь? Моя китайская вишенка расцвела… Во дворе три киевских каштана. Я сажал.
– Двенадцать раз прожил не зря!
Вывернулась из-за сарая мама:
– Хлопцы! Я тилько шо прибежала снизу. Из командировки. Докладую. Площадь вся застановлена народом у магайзина. Хлеба ни крошки. С пустом прибежала шкабердюга. Шо нам пойисты сконбинировать?
– Сами! – отмахивается Григорий. – Что Бог на душу кинет, ту комбинацию молча и берите.
Я прямо на огороде записываю за Гришей в блокнот:
– Ни одна твоя великая мысль не должна проскочить мимо человечества!
– Какие мысли? Дурацкие… День прошёл… Протолкнули его… Ну и… Кончай. Айда в наш вигвам.
Я до того накатался за день на лопате, что еле донёс родные ноженьки до койки.
Упал и пропал. И нога спит, и рука спит, и ухо спит, и мозоли на бедных московских ладонюшках спят…
6 мая 1979
Гришины хлопоты
Она сидела с кислой миной, Ей было наплевать на всё. Но он был опытным мужчиной И – разминировал её.
Ради женщины мужчина готов на всё, лишь бы на ней не жениться.
Гриша посадил цветы на грядке с луком. Поливает цветы из литровой банки. Вода тут же, в железной ржавой бочке. Воды он только что натаскал из колонки.
– В апреле, – ласково вспоминает он, – ездил в Лиски. На областные курсы компрессорщиков.
Утрецо. Солнышко играет. Весна на дворе. Весна в душе. Шпацирую на занятия и мурлычу всяко-разно:
«Цыпа-цыпа, кукареку,
Пошла курочка в аптеку…»
Пришла и обмерла.
В дверях я с крашонушкой[23] Верушей стакнулся… Ух ты, тухты! Это что-то с чем-то! Радостная, как майская берёзка! Сразу легла ладуня на глаз. Увидал и сердчишко моё опаньки… Ёшки-переёшки-поварёшки! Повело коника на щавель! Влюбёхался по самую макушечку! Быстренько
Крашонка – крашеное пасхальное яичко.
