почерпнет отсюда многие свои идеи. «Я помню почти каждое слово из тех, что он произнес. Отсюда придет ясность… Вся моя надежда на Шеллинга». Дальнейшие лекции, когда дело дошло до мифологии, разочаровали Кьеркегора: «Шеллинг невыносимо пустословит».
Профессор Оксфорда, Патрик Гардинер пишет в книге «Кьеркегор» о том, что сам Кьеркегор в своих последующих работах также критиковал Гегеля и немецкий идеализм вообще за мистическое понятие «чистого мышления», которое в реальности стало концом рационализма: «Такие заключения были совершенно неприемлемы и приписывались влиянию „безумного постулата“, лежащего в основе гегельянской доктрины об абсолютном духе. Утверждать, как это фактически делал Гегель, что мысль фактически предшествует существованию, противоречило истинному порядку вещей. К абстрактному мышлению и существованию он добавил „третье средство, открытое совсем недавно“. Это третье средство получило у Кьеркегора название „чистое мышление“. В то время как источником абстрактного мышления была реальная действительность, чистому мышлению по видимому удалось обходиться без таких банальных связей. В буквальном смысле слова фантастическое. Понятия, являющиеся фактически продуктом взаимодействия человеческого мышления и реального мира, ошибочно наделялись самостоятельной реальностью, и благодаря этому мысль смогла „покинуть существование и эмигрировать на шестой континент, где она была полностью самостоятельна“. Теоретический переход одного понятия в другое не следует смешивать, однако, с сущностными изменениями, происходящими в реальном мире. Это „чистое мышление“ „находится в мистическом взвешенном состоянии между небом и землей, освобожденное от любых отношений с существующим индивидом, объясняет все своим собственным языком и не может объяснить себя“. Конкретный живой человек из повседневной жизни поглощен „игрой теней чистого мышления“, его место занято химерическим универсальным субъектом, придуманным метафизическими идеалистами».
Кьеркегора называют мистиком и иррационалистом, который прямо предпочел веру разуму в своих религиозных книгах. Между тем, в психологических книгах, таких как «Или-или» и «Болезнь к смерти» он выступает как ученый натуралист, также, впрочем, как и в своей критике философии Гегеля. Правильнее говорить о противоречивой философии Кьеркегора, чем о рациональной или иррациональной. Что же касается его психологии, то там он остается последовательным натуралистом, по сей день восхищающим своей проницательностью.
Интересно, что если он возражает Гегелю вместе с Шеллингом в том смысле, что существование предшествует сущности, и потому теория должна базироваться на опыте, то Сартр впоследствии будет использовать этот ставший клише тезис в противоположном значении. Что существование способно творить себя самому, и самому создавать, таким образом, свою сущность. Сартр встанет
