оплаты труда. Эллен и то зарабатывала больше, чем он. Она расклеила написанные от руки объявления по всему городу и теперь пять дней в неделю убирала в чужих домах. Ни единого дня не прошло с тех пор, чтобы Дэвид не отправил свое резюме. Нескончаемый поток отказов приводил его в отчаяние. «По крайней мере, я не опускаю руки и пытаюсь все исправить, – повторял он про себя. – Хуже уже не будет». Но он ошибался.
В то утро брезжил холодный тусклый рассвет. Именно за такие рассветы Дэвид всегда ненавидел зиму. Небо цвета мутной воды, минусовая температура и пронизывающий ветер, словно тысячи ледяных ножей. Залезая в подержанный автомобиль, купленный на занятые у отца деньги, Дэвид выругался в пустоту.
Эта развалюха постоянно напоминала Дэвиду о пережитом им полном провале. Откликнувшись на объявление в газете, он заплатил какому-то старшекласснику девятьсот долларов за эту жестянку, ставшую отныне его постоянным средством передвижения. Это был старенький, потертый двухдверный «Додж-Кольт» серебряного цвета с выкрашенным черной краской правым крылом. Стоп-сигналы перегорели через десять минут после покупки, а печка никогда и не работала вовсе.
Пока Дэвид ехал на работу, содрогаясь от холода, мозг его коченел так же, как и его тело. Сегодня ночью Эллен почти не спала из-за Дженни. У девочки вот уже три дня была температура, и болело горло, и из-за недосыпа все они чувствовали себя неважно. Но Дженни действительно была больна. Она болела уже пятый или шестой раз за эту зиму. Дэвид уже сбился со счета.
Выходя из душа сегодня утром, он услышал, как Эллен кладет трубку.
– Кто это был? – спросил Дэвид.
– Я звонила доктору Риду, – ответила она. – Ее должен посмотреть врач. Парацетамол не помогает.
– Да что же я за отец такой? – воскликнул Дэвид вслух, сворачивая на парковку у магазина «Стройматериалы Маршала». – Что ж я за человек? Что со мной случилось?
Когда Эллен упомянула врача, он взорвался. Где, интересно, она собиралась взять деньги на визит, возопил он, а она, конечно, кричала в ответ, что если надо будет, она их украдет. Это же наша дочь, кричала она. Его что, это больше не волнует? Перед уходом Дэвид заглянул в комнату Дженни, чтобы поцеловать ее на прощание. По лицу девочки катились крупные слезы. Дженни все слышала.
Примерно в десять часов тем утром Дэвид занимался тем, что грузил кровельную плитку в кузов припаркованного у магазина грузовика. Заказ подвернулся как нельзя кстати. Таскать плитку – занятие не из легких, так что было куда выплеснуть свой гнев.
– Пондер! – послышался чей-то голос.
Дэвид поднял голову. Это был мистер Маршалл, хозяин магазина. Пожилой долговязый мужчина с вьющимися седыми волосами и красным носом стоял в дверях, прислонившись плечом к косяку. Он жестом подозвал Дэвида к себе.
– Тебе звонят, – рявкнул он, когда Дэвид, поравнявшись с ним, шагнул в теплое помещение магазина.
– Твоя жена. Долго не болтай. Я предупреждал тебя о звонках в рабочее время.
– Эллен, – произнес
