для сложнейших расчетов, масштабы и географию строительства, а также уровень коммуникаций того времени, возникает вопрос: где же, когда и у кого учились столь многочисленные и многоопытные архитекторы?
Итак, готика началась в Сен-Дени – королевском аббатстве, построенном, как считается, на том месте, где умер святой Дионисий, от которого оно и получило свое имя. В аббатстве, отсчитывающем свою историю с IV века, находилась усыпальница французских королей, хранились величайшие реликвии, такие как золотой скипетр и трон франкского короля Дагоберта, королевское знамя – орифламма, меч Карла Великого и многое другое.
Там же с 625 года хранились мощи Святого Дионисия, или Дионисия Ареопагита, – небесного покровителя Франции. По преданию, этот ученик апостола Павла и первый епископ Афин принес христианство в Галлию. А три века спустя в аббатстве появились и его рукописи о мистическом понимании Бога. Его книги, так называемые «Ареопагитики»: «Об именах Божиих», «О таинственном богословии», «О небесной иерархии», – переведенные Иоанном Скотом Эриугеной в IX веке, оказали довольно сильное влияние на христианскую теологию. И лишь спустя несколько столетий выяснилось, что это вовсе не рукописи христианского апостола, а философские трактаты, написанные в Сирии в V веке предположительно учеником неоплатоника Прокла. Дионисий стал Псевдо-Дионисием, но идеи его уже вошли в плоть и кровь Церкви.
Как ни богохульно это звучит для христианской Европы, корни готики уходят в учения Платона, Аммония Саккаса, Плотина, Прокла, то есть философов-«язычников». Впрочем, европейское Средневековье – гораздо более сложное, многомерное и даже более таинственное явление, чем пишут в школьных учебниках. И не такое уж мрачное.
Учение Псевдо-Дионисия можно выразить несколькими словами: Бог есть Свет, познаваемый в молчании души. Это Мистика, один из ликов Средневековья. Цель человека – достичь божественного. Но разве это под силу ему, несовершенному, земному? Да, человек не может непосредственно соединиться с незримым Божеством, превосходящим все чувственные и умственные образы, но может подняться к нему будто по лестнице, постигая эти образы, воплощенные в материю. Постигая символы Божества. Это попытка через зримое дотянуться до Света незримого.
«Ум наш не иначе может восходить к близости и созерцанию небесных чинов, как при посредстве свойственного ему вещественного руководства: то есть признавая видимые украшения отпечатками невидимого благолепия, чувственные благоухания – знамениями духовного раздаяния даров, вещественные светильники – образом невещественного озарения, пространные, в храмах предлагаемые наставления – изображением умственного насыщения духа, порядок видимых украшений – указанием на стройный и постоянный порядок на небесах, принятие Божественной Евхаристии – общением с Иисусом; кратко, все действия, принадлежащие небесным существам, по самой их природе, нам преданы в символах», – написано у Дионисия в «Небесной иерархии». Одним словом, как гласит древняя формула: «Если
