напролом, гремя доспехом и сверкая блеском стали, а Сонарола сначала думает, а потом делает. До той поры, пока они рядом, Западной Марке нечего бояться».
Нечего бояться. Смешно. Короли, как показало время, тоже ошибаются.
Сначала грянул Исход Богов, положивший начало бедствиями Раттермарка, потом десятки катаклизмов, от проснувшихся вулканов до нашествия нежити, а после еще мор и глад… Тут не хватило бы усилий не то что двух, но и двухсот тысяч рыцарей, даже обладай они все достоинствами неразлучных друзей, маршалов Западной Марки Ательстана и Сонаролы.
А еще – пал Адальфрик. Командор и старший брат. Пал в двух шагах от победы, на пороге храма Витара, близ того самого алтаря, который он должен был разбить, дабы власть богини Тиамат стала если и не безграничной, то близкой к тому. Витар был тем рубежом, преодолев который богиня Ночи могла начать наступление на остальных.
Два шага. Всего два шага. Столько оставалось от победы и от бессмертия, которое та богиня ему пообещала. Впрочем, что бессмертие! Эти шаги отделяли его от руки и сердца прекрасной Соагды.
Богини Соагды.
И Адальфрик был достоин ее любви более, чем кто-либо другой. Да что там! Он достоин того, чтобы стать богом.
Ибо человек, взявший в жены богиню, сам становится подобным ей.
Но – не получилось. Адальфрик был сражен воинами Витара. Его тело изрубили на куски, а после надругались над тем, что от него осталось.
Боги, боги, куда вы смотрели? И ты, презренная Тиамат! Это ты отправила брата на смерть, обещая ему свою помощь, и трусливо отвернулась, когда этому сильному и смелому человеку проклятые северяне выжигали глаза!
Удар! Удар! Надо же, сколько сил придало ему воспоминание о том, что случилось с его старшим братом.
И кто говорил, что ненависть плохой советчик?
Северяне! Дети снегов! В этот снег зарыть бы вас всех, да так, чтобы никто никогда не нашел.
Да, собственно, он так и поступал. Для начала, само собой, пришлось немного схитрить. Причем ему поверили все, ибо знали – Ательстан никогда не врет.
Он создал орден Плачущей Богини, посмеиваясь про себя над его названием. Нет, эта Соагда в самом деле прорыдала всю ночь, целуя мертвую голову его брата. Может, потому он тогда ее и не убил. Он увидел, что та в самом деле страдает, и подобные терзания не могут быть притворством.
А может, потому что ему была нужна не она, а ее мать Тиамат.
И Соагда пообещала, что проведет его к ней, чтобы он заменил своего брата в служении грозной и могучей богине.
Но – не получилось. Боги пали и без его помощи, нашлась на них управа. А он остался со своим гневом и неутоленной жаждой мести.
И с осознанием того, что его снова обвели вокруг пальца. Даже Соагда, которая была помилована Демиургами, обманула его, не захотев жить в мире, где нет ее любимого, и отправилась в добровольное заточение. Напоследок она даже пришла с ним попрощаться, целовала в лоб, просила не таить в сердце печаль.
Вот как такую убивать было? Рука снова
