богат, но я все равно хотела с ним переспать.
– Я работаю уборщицей в офисных зданиях, – призналась я. – Я вытащила приглашение на эту вечеринку из мусорной корзины. Я здесь не должна была оказаться.
Он улыбнулся, и мне еще никогда так не хотелось попробовать улыбку на вкус.
– А ты находчивая, верно? – спросил он. Его рука скользнула под мое колено, и он притянул меня к себе. Я пересела к нему на колени, ведь именно для этого нужны платья вроде того, что было на мне. Я почувствовала, как он твердеет у меня между ног. Он положил мне на нижнюю губу палец. Я провела по подушечке языком, и он резко вздохнул. Не застонал. Не охнул. Он вздохнул, и это было самым сексуальным, что я когда-либо ощущала.
– Как тебя зовут? – спросил он.
– Верити.
– Верити. Верити. Очень красиво.
Не сводя взгляда с моих губ, он уже собирался наклониться и поцеловать меня, но я отодвинулась.
– А тебя?
Он посмотрел мне в глаза.
– Джереми.
Он произнес имя быстро, словно не желая терять время на эту неуместную помеху для нашего поцелуя. Как только это слово сорвалось с его губ, они коснулись моих, и в этот момент у нас над головами загорелся свет и мы замерли, прижимаясь друг другу губами и напрягшись – кто-то залез на водительское сиденье лимузина.
– Черт, – прошептал Джереми. – Как не вовремя.
Он оттолкнул меня и открыл дверь. Я как раз успела выскочить наружу, когда водитель понял, что в машине есть кто-то еще.
– Эй! – закричал он, обернувшись.
Джереми схватил меня за руку и потянул за собой, но мне нужно было снять туфли. Я дернула его, и он остановился, пока я стаскивала туфли с ног. Водитель направился в нашу сторону.
– Эй! Какого черта вы забыли в моей машине?
Джереми схватил туфли, и мы побежали по улице, смеясь в темноте, и совсем запыхались, когда добрались до его машины. Он говорил правду. Это была «Хонда-Сивик», хотя и новой модели – хоть что-то. Он прижал меня к пассажирской двери, бросил туфли на асфальт и запустил руку мне в волосы.
Я обернулась на машину, к которой мы прислонились.
– А это правда твоя машина?
Он улыбнулся, сунул руку в карман, достал ключи. И разблокировал в качестве доказательства двери, рассмешив меня.
Он наклонился ко мне, так близко к губам, и я могла поклясться, что он уже представлял нашу совместную жизнь. Нельзя смотреть на человека так, как он смотрел на меня, – со всей полнотой прошлого – и не представлять будущего.
Он закрыл глаза и поцеловал меня. Поцелуй был полон страсти и уважения – двух чувств, которые, по мнению большинства мужчин, были не способны сосуществовать.
Мне нравилось чувствовать его пальцы в своих волосах и его язык в своем рту. И я тоже ему нравилась. Я чувствовала это по поцелуям. На тот момент мы почти ничего друг о друге не знали, но, пожалуй, так было даже лучше. Разделить такой интимный поцелуй с незнакомцем – словно сказать: Я тебя не знаю, но
