выпучил глаза.
– Пятьсот тысяч чего? – не понял я.
– Нереалов, – пояснил Мамай. – В эсэрах это потом шестьдесят миллионов получилось. Тогда ещё курс другой был, один к ста двадцати.
– А в долларах, выходит, пятьдесят тысяч? – никак не мог поверить я.
– Курс немного другим был, но примерно так. Не знаю, может, для кого-то это и не очень большая сумма, а для нас – вполне существенная. Что-то мы игровыми внесли, два года с зарплат экономили, но остальное – да, «живыми» деньгами. Это была настоящая большая мечта, для которой ничего не жалко.
– Хорошие деньги! – мечтательно протянул Витя. – И что, всё ради игры?
– Всё ради свободной игры, – гордо сказал Мамай. – Свободной игры в своём государстве.
У меня на языке уже вертелся следующий вопрос, но Добрыня вдруг резко поставил кружку на стол и засобирался.
– Ты чего? – спросил его Персиваль.
– Я малому обещал с алгеброй помочь, а время уже позднее, надо спешить, – ответил Добрыня. – Завтра в дороге договорим. Или на заставе.
– Да, – согласился Мамай. – Ты прав. Времени будет достаточно. А пока пора по домам.
– Мне пока яснее не стало, что тут к чему и почему, – признался я.
– Да не боись, – успокоил Витя. – Ты же тут первый день!
– Потихоньку втянешься, – поддержал его Персиваль. – Мы поможем!
– Девушка, рассчитайте нас! – сказал Мамай пробегавшей мимо официантке.
Та остановилась, оглядела стол, заглянула коротко в маленький блокнотик:
– Тысяча девятьсот тридцать.
– Сегодня я плачу! – известил нас Мамай и порывшись в кармане, протянул ей купюры. – Две тысячи, сдача – вам!
– Спасибо! – сделала «книксен» официантка, спрятала деньги в кошелёк и принялась собирать со стола.
– Ну что, други мои, выходим! На свежий воздух! – поторопил нас Добрыня.
Воздух и впрямь был свежим. Стоял тёплый летний вечер. Солнце уже зашло, на небе сияли крупные звёзды, луны видно не было. Настроение после сытного ужина было самое что ни на есть благодушное. Даже встревоживший меня разговор стал постепенно забываться, тем более, что мы решили его пока отложить.
– А красиво они небо сделали! – восхитился я.
– Да, отличная графика, – согласился Мамай.
– А мне ещё зима здесь нравится, – сказал Персиваль. – Прикалывает на лыжах кататься.
– Я как раз хотел спросить, бывает ли тут что-нибудь, кроме лета, – признался я.
– Ещё как бывает! – мечтательно произнёс Добрыня. – А какая осень здесь красивая! Унылая пора, очей очарованье!..
Персиваль добродушно засмеялся.
– Не обращай внимания, – сказал Мамай. – Добрыня у нас романтик.
Персиваль
