вытесняя табачный перегар отца. Самым интересным цветком был, конечно, «Xarı bül-bül» – символ Шуши. Цветок невиданной красоты. По своей форме он напоминает соловья. Отсюда и название: «Xar» означает «шип», «bül-bül» – соловей. Все эти цветы с необыкновенной силой действовали на мое воображение. В этом саду родились мои первые стихи, первые строчки…
Глава 3
Мать была красивой молодой женщиной с огромными, как у газели, глазами, длинными, черными как смоль волосами и нежными руками с изящными тонкими пальцами.
Она была из дворянской семьи Карабаха. Получила хорошее образование в Тбилиси. Знала несколько языков, умела играть на фортепиано. Помню, как мать сидела за старым роялем, ее глаза излучали чудесный свет, руки без всяких усилий творили музыку неподражаемой красоты.
Тогда, да и сейчас тоже, я уверен, что никто на свете не сможет играть так, как играла моя мать. Я как зачарованный смотрел на этот озаренный лик, а тем временем звуки проникали в мою душу.
С отцом они познакомились, когда он строил им дом в городе Ханкенди. По рассказам мамы, это была любовь с первого взгляда. Конечно же, маме не разрешали выйти замуж за плотника, да еще из другого города. Она пролила много слез, расплачиваясь за свою первую и последнюю любовь. В конце концов, мама была вынуждена бежать из отчего дома. Вернее, отец украл ее.
Мама рассказывала, как на свадьбе у ее брата Сардара гости танцевали, а все вокруг хлопали и подзадоривали танцующих; только она не хлопала, ей было грустно и она стояла в стороне. За несколько дней до свадьбы отец мамы Дадаш Киши сказал ей, что выдаст ее замуж после того, как женится ее брат:
«Отучилась, вернулась домой – пора выйти замуж за достойного человека, подарить мне внуков. Муса Киши, директор ковровой фабрики, достойнейший человек, намекнул недавно за чаепитием, что хочет женить сына. Быть может, после свадьбы Сардара они придут к нам в гости».
– Между тем, – рассказывала мать, – танец закончился и я решила пойти в сад, прогуляться и немного отдохнуть от шума. Грусть камнем сдавливала душу мою, мне нужна была тишина. И тут я услышала голос и отшатнулась назад, увидев в темноте светлое, как луна, лицо твоего отца. Меня охватил страх, и я потеряла сознание. Азиз (так звали моего отца – прим. авт.) молча схватил меня и вскочил на коня, все это произошло в считанные секунды. Очнулась в незнакомом доме. Приоткрыв глаза, увидела перед собой лицо Хырда Нене, она меня накормила и сказала, что отныне это и мой дом. Так началась моя новая и счастливая жизнь.
Долгое время отец мамы, дедушка Дадаш Киши, и некоторые родственники не признавали ни ее, ни ее законного мужа, ни даже меня.
А бабушка Ханум Нене, мать моей мамы, худая женщина, похожая на ветку, с морщинистыми руками, была добрая: очень редко, но все-таки приходила к нам и приносила гостинцы. Со слезами на глазах говорила, что Дадаш Киши не разрешает ей ходить к нам в гости. Чтобы прийти в гости к дочке на Навруз байрам, ей приходилось
