так, необходимо иметь представление о себе, своей особости. Надо иметь то, что пытаешься сохранить в себе и что не укладывается в отведенные «сверху» содержание и форму. То есть нужна некая отделенность, дистанцированность и от официальной идеологии, и от тоталитарного, и вообще от любого государства. Если даже и не словесно оформленная, то хотя бы на уровне эмоций, каких-то смутных душевных переживаний. Типично «петербургскую» реакцию на давление извне проявляли те, кто въехал уже в «Ленинград», и притом чуть ли не по комсомольской путевке.
И в более позднее время выкашиваемый, искореняемый всеми средствами «город трех революций» поднимал головы… порой головы совсем недавних переселенцев. Всю «советскую» историю в Петербурге все время что-то бродило, булькало, не могло успокоиться…
Ох, не случайно именно Васильевский остров породил И.Бродского и кружок к нему близких! И не зря ведь последние в «советской» истории масштабные аресты «не таких» произошли именно в Петербурге и получили даже официальное наименование «ленинградской волны» арестов – Азадовский, Рогинский, Савельев, Мейлах, Мирек, Клейн и т. д.
И сегодня преет странное варево города, но об этом ниже и отдельно.
После всего сказанного уже не очень странно, что к 1960–1970 гг. население Ленинграда упорствовало, называя себя «петербуржцами». Так называл себя даже тот, чей дед и даже отец родились в псковской деревне: называться петербуржцем было почетно, относились к этому ревниво. Иметь предков в Петербурге до 1914 г. было высшей формой снобизма, и если даже о таких предках врали – то ведь получается, человек хотел иметь именно таких предков! Приписать себе прадеда – питерского извозчика или владельца швейной мастерской, – значило повысить свой общественный статус. В том числе статус в самой что ни на есть интеллигентной среде. И ничего тут не поделаешь!
Неоднократно мне доводилось вступать в споры о том, имею ли я право называться «петербуржцем»[12]. Вроде бы прадеды жили в Петербурге, и не одно поколение. Но, с другой стороны, – петербуржцем является тот, кто или родился в городе и прожил там первый год жизни, или тот, кто прожил в Петербурге 30 лет…
Спорившие приходили на мой счет к разным выводам, но интересны не сами по себе мои (или еще чьи-нибудь) «права». Интересна сама ситуация, когда «петербуржцы» оказывались такой престижной группой населения, что «право» человека принадлежать к ним требовалось обсуждать, прикидывать, уточнять и т. д. Назовись я «тамбовцем» в присутствии жителей Тамбова и на том же основании – предки жили в этом городе, – обсуждения бы не возникло. Даже если бы основания для этого были бы самые слабые – скажем, одно время в Тамбове жил прадед… или что-нибудь в этом духе. Нет у тамбовцев такой ревности к своему городу, совсем не так важно очертить кружок «своих».
Получается, что буквально с момента основания города в нем шло образование какого-то особого, «санкт-петербургского» субэтноса, рождался особый вариант российской культуры. Стоило людям
На всякий случай уточняю, что ни на какое звание и ни на какой статус «петербуржца» не претендую. И вообще ни на какую принадлежность ни к какой группе не претендую.
