Михаила Романова.
Его отец, патриарх Филарет, был любимцем (в хорошем смысле слова) поочередно всех царей смутного времени: Лжедмитрия первого, Василия Шуйского и Лжедмитрия второго. Он запятнал себя во всех аферах и интригах того времени (вплоть до сдачи Москвы полякам). Так что при избрании на трон его сына боярская верхушка могла не опасаться возмездия за свои делишки в смутное время (в большинстве из них деятельное участие принимал сам Филарет).
Филарет находился в хороших отношениях со всеми российскими олигархами, польскими и западноукраинскими боевиками и прочей солью земли русской. Только бесчувственный Сигизмунд не понял его души, когда тот пришел умолять его занять российский престол, и заточил беднягу в тюрьму.
Русский народ жалел «сироту» Мишу Романова, а бояре уважали его отца за гибкость позвоночника.
Что касается Михаила, то, как говорится, яблоко от яблони недалеко падает. Несмотря на юный возраст, он уже успел послужить у обоих Лжедмитриев и отметиться в числе москвичей, пустивших в Москву поляков. В день народного единства и согласия (4 ноября 1612 года) его самого вывели вместе с польским гарнизоном из Кремля и отправили под домашний арест в Кострому.
Глава Центризбиркома князь Пожарский заявил решительный протест против такой кандидатуры, однако к тому времени основная часть его отряда уже вернулась домой, а в столице распоряжались боевики из казацких отрядов с Украины, которых щедро финансировали московские олигархи. В результате самого Пожарского посадили под домашний арест и продолжили выборы без него.
Дело было на мази. Не хватало только самого кандидата в цари. Михаила попросили явиться на Собор для представления своей программы. Несколько раз к нему отправляли делегации, однако все они куда-то бесследно исчезали, а сам кандидат в цари в Москве так и не появлялся.
Об одном из его посещений членами избирательной комиссии чудом сохранился рассказ очевидца (француз, он работал поваром у будущего царя).
– А…Мои дорогие! – радостно встретил членов избиркома Михаил Романов у ворот своего дома в Костроме. – Далекий путь держали. И даже, как погляжу, не заблудились…
– Бог спас! Как из Москвы выехали, так и мчались к тебе без остановки, батюшка! – припадали к его руке изнуренные члены избиркома.
– Молодцы! Сейчас выпьете по чарке, согреемся, перекусим, чем бог послал, и пойдете смотреть мои угодья!
– Какие угодья, отец родной? Мы так к тебе неслись…Почитай весь Земской собор просит тебе передать, что ждет тебя на царствие вся русская земля! Спешить, батюшка, надо, пока ляхи, литва и свийсы нас окончательно не заели!
– Свийсы, говоришь? – задумчиво смотрел на них Михаил. – Но, без вина и закуски я вас равно не отпущу. Не по – царски это. И угодья мои вы посмотреть обязаны! Иначе вы меня, как царя, вообще не уважаете!
– Что ты, батюшка! Что ты…– испуганно крестились гости.
– А места тут красивые, кругом леса,
