я уходить. Молоденькая официантка уже несколько раз демонстративно проходила мимо и порывалась забрать пустую кофейную чашку, но посетитель никак не выпускал ее из рук. Перед ним на столе лежали белая фетровая шляпа и раскрытое потрепанное портмоне с фотографией – красивая статная блондинка лет шестидесяти, застывшая в танце с невидимым партнером. У ног посетителя, высунув розовый язычок и часто дыша, лежала маленькая лохматая собачонка, привязанная к стулу тонким поводком.
Старенький динамик сделал паузу, сдержанно фыркнул и принялся изливать в эфир теплую и нежную, как байковое одеяло, песню «Лаванда» в исполнении Софии Ротару.
– Лаванда, горная лаванда, наших встреч с тобой синие цветы… – подпевала официантка, в очередной раз подходя к столику с припозднившимся клиентом. – Что-нибудь еще будете заказывать?
– А… Нет, нет. Благодарю, – спохватился мужчина. – Сколько с меня?
– Сто пятьдесят рублей.
– Вот, пожалуйста.
Посетитель надел шляпу, взял на руки собачонку и вышел из кафе.
Путь его пролегал через Екатерининский парк, что раскинулся неподалеку от Олимпийского проспекта, – один из тех небольших московских парков, о существовании которых не подозревают даже многие москвичи. Яркий и нарядный днем, это парк казался таинственным и немного пугающим ночью. Но мужчина уверенно шагал по темной аллее, неся на руках свою четвероногую подружку, беспокойно поглядывающую по сторонам. Очевидно, он частенько ходил этой дорогой.
Внезапно из темноты, со стороны притаившейся у пруда ротонды, донесся странный звук. Поначалу мужчина не придал этому значения, но когда до него долетели слова, произнесенные до боли знакомым голосом, он замер как вкопанный.
– Веничка-а-а! – завывал голос в такт нарастающему ветру.
Из-за ротонды медленно выплыла одетая в белое тонкая женская фигура. Невесомая, она словно зависла над землей, излучая призрачное сияние. Мужчина машинально сунул руку в карман пиджака в поисках очков. Но очков там не оказалось – видимо, оставил дома.
– Нателла? – щурясь, пробормотал мужчина.
– Потанцуем?
Нателла вытянула вперед руки и медленно двинулась в его сторону. Собачонка тихонько завыла.
– Нет! Этого не может быть! – вскричал мужчина.
Он в ужасе попятился, оступился и, выронив собачонку, рухнул навзничь. Собачонка, обнюхав бесчувственное тело своего хозяина, принялась отчаянно тявкать в темноту.
Из подъезда дома номер три, что по улице Советской Армии, выпорхнула стройная дама в элегантном спортивном костюме. Издалека ее можно было принять за молодую женщину, однако проступающая сквозь безупречный макияж сеточка морщинок на лице, предательские складочки на шее и излишне суховатые пальцы на руках выдавали в ней даму весьма почтенного возраста. Но, несмотря на свои семьдесят лет, Екатерина Андреевна Романова выглядела не более чем на пятьдесят пять. Высоко поднятая голова, гордая осанка говорили о ее знатном, благородном происхождении. Хотя в те годы, когда родилась Екатерина Андреевна, знати в нашей стране давно уже не было, а благородство не имело никакого отношения к благости рода.
Итак, моложавая пенсионерка вышла на утреннюю пробежку. Близость Екатерининского парка располагала к подобным моционам. И поскольку Екатерина Андреевна никогда не пренебрегала физкультурой, то ее там знали все, кто по той или иной надобности оказывался в парке утром. Даже собаки, выгуливающие своих зевающих хозяев, замирали при виде бегущей Екатерины Андреевны и принимались весело махать хвостом.
Неподалеку от пруда два таджика – низкорослый степенный Сархат с лицом, похожим на пересушенный урюк, и долговязый суетливый Анзур, у которого только-только начали пробиваться усы, – собирали первую опавшую листву. Сархат неторопливо помахивал метлой, формируя небольшие кучки, Анзур руками перекладывал листья в тачку.
– Ассалому алейкум, Екатрин Андревна! – воскликнул Сархат, завидев пробегающую мимо Романову, и низко поклонился.
– Субх ба хайр! Корхоятон чи хел?1 – ответила Екатерина Андреевна.
– Хуб. Аз шумо пурсем?2 – Сархат расплылся в улыбке, демонстрируя четыре золотые коронки.
– Ташаккур, хама кор хуб3, – улыбнувшись в ответ, пропела Екатерина Андреевна и побежала дальше.
– Саломат бошед!4 – крикнул ей вслед Сархат и, нахмурившись, повернулся к Анзуру. – Пачиму она таджикски можит учить, а ты руски ни можишь?
Анзур смущенно потупил взгляд.
Тем временем Екатерина Андреевна завернула за угол и остановилась возле большой доски объявлений,
Доброе утро! Как у вас дела? (тадж.)
Хорошо. А у Вас? (тадж.)
Благодарю, все хорошо (тадж.)
Будьте здоровы! (тадж.)
