не заметила. Продолжила рыдать дальше и никак не могла остановиться. У такого состояния Ксении Денисовны было две причины. Вторая сидела прямо напротив нее и пыталась растянуть в дружелюбной улыбке глянцевые, бюрократические щеки. Бубубукина пришла в самое логово зверя. Сама пришла! По собственному желанию вошла в грязный, мерзкий, лживый и кровавый эпицентр сумрачного Мордора. Ксения Денисовна, не переставая плакать, немо, но убедительно, попросила еще коньяку. Но и вторые 150 ушли куда-то не туда. В новые проливные дожди из слез. К Гузкину она пришла сама! Никогда не простят ее бывший шахматист, взятый зафук в политических русских шашках Гари Каспаров. Обольет холодным презрением, если бы довелось им встретиться, однокомнатный человек с двухэтажной фамилией какой-то там Кара Мурза. А что с ней сделает, если узнает о существовании такой «продажной бездушной твари» театрально-либеральная журналистка Ксения Ларина? Съест на скудный беженский завтрак, запивая португальским мускатным. Но и сама себя Ксения Денисовна никогда не простит. За то, что лыбится прямо в ее страдающее невыносимой душевной болью лицо этот непутинский холуй и жулик Гузкин. За то что больше и пойти то не к кому! Не к кому! Внезапно Ксения Денисовна сказала твердым, не вызывающим никакой иной трактовки, голосом.
– Гузкин! Ты должен их посадить. Всех.
– Кого? – спросил Гузкин.
– Этого. –шмыгнула переполненным носом Бубубукина. – Крымненашева. Его и всю его банду.
– За что? –спрашивал дальше непонятливый Гузкин.
– Какая разница. – разозлилась Ксения Денисовна. – Как будто ты когда-нибудь заморачивался? Подсыпь что-нибудь или подкинь. Мне тебя учить? За что? За все! За хрен на трубе вот за что!
Ксения Денисовна предавала сейчас самое себя, свою молодость и свои надежды. Все это случилось, потому что она сама была предана. Тем самым важным и главным, ради чего она боролась. Ради чего жила…Светлым будущим. Это была первая и главная причина ее недостойного слезливого припадка….
Вначале все шло складно и ласково. Крымненашев и его кокушане слушали ее с восторгом, пересыпанным порошком. «Зубным порошком» по словам Зинаид Зинаидыча. Его употребляли по новой аргентинской технологии. Без зубной щётки, прямо в нос для лучшей белизны зубов. Так вот. Со все увеличивающимся восторгами выслушали они про мечтательный 89 год, про упорную борьбу людей и животных Деникин-Чапаевска. Про Тарасову рощу как символ несгибаемой веры в справедливость и неизбежное падение тирании. Выслушали, а потом подсунули из тонкой красной папки бумагу.
– Отлично! – Зинаид Зинаидыч сделал несколько задорных сальто-мортале своими гимнастическими ладонями. – Мы за вас возьмемся.
Его покрасневшие глаза смущали Ксению Денисовну. Зрачки бесконечно расширились и превратились в черные гипнотизирующие дыры. Такие же, но поменьше и пожиже, образовались на лицах Егорла и Егрипа. Снилс, в отличии от более крепкого Ндфл, начал мерзко похихикивать.
– Это начало нашей общей борьбы, Ксения Денисовна. – пафосно объявил Крымненашев.
