и рассказала о разговоре с его матерью. Хенрик, сокрушаясь, ответил:
– Не слушай ее, скарбущь2, она привыкла в молодости так все экономить, вот и учит тебя.
Инцидент на этом был исчерпан. Но тотальная экономичность проявлялась и в поступках самого Хенрика. Иногда они ходили на распродажи в большие супермаркеты. Как и везде, там раздавали рекламные флаеры. Он шел по залам магазина и аккуратно принимал все разноцветные листочки и складывал их в карман. Лана недоумевала, для чего ему этот мусор? И каково же было ее удивление, когда Хенрик ответил, что это все можно использовать для домашнего камина. Печь отапливалась покупным углем, пищевыми и непищевыми отходами. Это была двойная экономия. На платном вывозе мусора и на топливе для печи. Поэтому все, и даже рекламные фантики шли в дело. Каждую мелочь, пришедшую бесплатно, европеец считал большой удачей. Лана старалась понять и подражать поляку. Но преодолеть стыд за проявление бедности было невозможно. «Жить бедно я смогу и одна», – думала она, все больше сомневаясь в желании оставаться в Европе.
В субботний вечер они отправились к родственникам мужчины. На пороге квартиры многоэтажного дома хозяева радушно встретили гостей. Усадили за низкий журнальный столик и по очереди каждого присутствующего спросили, будут ли они курицу. Лана скромно отказалась. Уговаривать гостей в Европе не принято. Там уважают любое желание человека. Она не привыкла к таким вопросам в гостях. У нее на родине гостей никогда не спрашивали, будут ли оно какое-то блюдо. Обычно на стол выставляются все угощения, и хозяева настоятельно предлагают попробовать все, что есть.
Постепенно из кухни польская хозяйка начала выносить тарелки с аппетитной курицей. Первая тарелка оказалась перед хозяином, следующие – напротив ее сестры и Хенрика. На столе напротив иностранки осталось пустое пространство. Лишь приборы безучастно лежали на полосатой салфетке. Лана улыбнулась хозяйке, сделав комплимент об аппетитном внешнем виде блюда. Это было приятно пожилой пани, и она предложила всем приступить к трапезе. Российская гостья не знала, как преодолеть желание тоже попробовать ароматное угощение. Ей было неловко сидеть между людьми, которые наклонились над неудобным низким журнальным столом и с аппетитом опустошают свои тарелки. Слюни предательски текли, и она, стараясь скрыть это, откинулась на спинку дивана.
Настала очередь подавать кофе. И снова начался опрос – кому и в какой чашке подавать напиток. Наученная опытом Лана без скромности попросила большую чашку и добавила, что обязательно с молоком. Вся компания тут же выразила удивление: разве можно смешивать два напитка? Кофе и молоко. Но голод прибавил Лане наглости, и она сказала, что так будет сытнее. Все приняли эти слова как шутку. Домой вернулись поздно вечером. И женщина первым делом подошла к холодильнику в поисках еды. Мужчина с удивлением слушал ее комментарии по поводу европейского гостеприимства. Ему было непонятно, почему
Сокровище – польск.
