армии на две трети.
Посыльный с пакетом поспешил выполнять приказания, а подслушивающие единомышленники заволновались:
– Неужели и в самом деле пленных до смерти мучают?
– Ты ведь слышал…
– А пройти мы туда сможем?
– Два длинных тоннеля ведут круто вниз, но один, кажется, к заливу выходит, – стал предполагать Фериоль, – всё никак времени разведать не было, но сыростью оттуда несло порядочно.
– Тогда давай поспешим во второй. Может, хоть кого из пленных спасти удастся.
Уже двигаясь бегом по знакомым переходам, жрец поинтересовался у Виктора:
– А как ты себе это спасение представляешь? Нас же сразу вычислят и искать начнут.
– Ну, мы ещё пока никого не спасли! И ты ведь слышал приказ трофейной команде? Они трупы считать не станут, как и сверять их со списками. А ответственного за всё это дело палача отправили домой. Потом демобилизация начнётся, вообще могут о казематах забыть. Жаль, что мы сразу не догадались туда спуститься…
Вскоре мужчины по крутой лестнице, ведущей вниз, добрались в мрачное сердце подземных казематов, на некий перекрёсток, состоящий из огромной пыточной, в которую сходилось сразу шесть коридоров. Горело всего лишь два факела, но фонарики позволили отлично рассмотреть окровавленные орудия пыток. Мало того, под дальней стеной лежало три обезображенных предсмертными издевательствами трупа. Ещё два висело на растяжках из цепей.
Еле дыша от шока и переживания, Виктор и Фериоль бросились в один из коридоров, где в раскрытых настежь камерах отыскали ещё два трупа. Непонятно, кто это были – воины армии Союза Побережья или несчастные горожане, но суть от этого не менялась, здесь однозначно поработал оголтелый, жуткий садист.
Не успели мужчины перевести спёртый ужасами дух и перебраться во второй коридор с камерами, как послышались чьи-то шаги и бормотание и в пыточную поспешно вошёл с факелом один из Львов Пустыни, в военной форме, скорее всего парадной, и явно готовый к дальнему путешествию. Не заподозрив ничьего присутствия, воин сразу отправился в четвертый коридор, злорадно похихикивая на ходу и продолжая бормотать одно и то же. В основном там превалировали такие слова:
– Избавиться от меня решили?! Ничего, вот закончу все свои дела – и сразу домой… Но этого живчика я тут не оставлю! А то вдруг ещё и выживет, неблагодарный!.. Хорошо, что у меня второй комплект ключей имеется! Я запасливый…
Ключом со своей связки он вскрыл одну из обитых стальными полосами дверей, вошёл внутрь камеры и шумно рассмеялся во весь голос:
– Ну что? Дождался меня, не скучал? И как помереть хочешь? Быстро? Ха-ха! А не получится! Давай-ка я тебе вначале отрежу что-нибудь…
Он достал свою саблю из ножен и со смехом приблизился к подвешенному на цепях человеку. Тот был весь обезображен порезами, засохшей сукровицей и синюшными припухшими оттёками. От двинутого ему прямо в лицо факела мужчина отчаянно выгнулся, стараясь спасти единственный неповреждённый ещё глаз. Это ему удалось
