было выразить в суммах, метрах или тоннах. Это он умел и даже любил делать. Никаких там туманных и аморфных штучек вроде какой-нибудь «порядочности». Ближе к вечеру Анатолий чувствовал себя уже почти совсем хорошо, но тут ему позвонили.
– Толик, – спросили его жестким голосом, – ты совсем потерял способность к адекватной оценке обстоятельств из-за временного помрачения рассудка?
Конечно, все, что шло после «совсем», было выражено одним емким словом, но смысл я передаю достаточно точно.
– А что вам не нравится? – обозлился Анатолий.
– Не прикидывайся. – сказал телефон. – Не нравится сумма.
– Сами сказали, что все будет по проекту! А это столько и стоит.
– Ты не видишь, что в городе делается? – уточнила трубка. – Знаешь, сколько у мэра уходит на то, чтобы это все погасить? И догадайся, откуда он откусывает.
– Я не могу делать дешевле, забесплатно я вам ни материалов, ни…
– Толик, не загружай беседу несущественными отговорками, – прервали его, правда, снова не совсем такими словами. – Ты свой интерес закладывал? Ну так вычеркни. И найди, где можно подрезать. Не до жиру сейчас. Город спасать надо. Давай новый контракт и быстро.
Разговор прекратился.
Анатолий точно знал, что город беспокоит его собеседника в самую последнюю очередь, но сказать это вслух, конечно, не мог. Он со своей лесобазой был даже не в середине пищевой цепочки, он был со всех сторон повязан обстоятельствами и обложен порядком вещей. От хорошего настроения не осталось и воспоминания. Надо было как-то выживать, как-то успокоить нервы. На ум приходил только один верный способ, который от устройства пищевой цепочки не зависел, и Анатолий Антонович набрал нужный номер.
***
– Ты когда планируешь чип ставить? – спросила Марина, подавая рулетики из бекона, начиненные мелко порубленным куриным филе с яйцом, в сопровождении салата с отжатой и обжаренной в кипящем масле картофельной соломкой.
– Я не планирую, – сказала Вика. – Я пока не согласна.
– Хочешь, я могу тебя отвезти?
– Я же сказала – я не знаю!
– Хорошо-хорошо! – Марина принесла дочери высокий стакан клюквенного морса собственной варки, она умела делать так, чтобы не кисло. – Или вот с соседкой нашей, Галиной, можешь съездить. Ее внук повезет. Заодно и поможешь, если вдруг что. Она женщина пожилая.
– Мама! Ты сказала «хорошо-хорошо», как будто меня услышала!
– А я что? – обеспокоенно удивилась Марина. – Не услышала?
– Я еще не решила! – раздельно произнесла Вика.
– А! Ну да. Хорошо-хорошо.
Вика уже давно освоила этот способ общения, практически с самого детства. Ее мать всегда была немного отвлеченной, рассеянной, слегка из параллельной реальности.
