наказания. Но это наказание сопровождается своей противоположностью. Если ребёнок не наказывается и не вразумляется, говорил св. Иоанн Златоуст, то он вырастает рабом своих беспорядочных наклонностей. Худое поведение переходит у него в навык, и становится он негодным членом общества, горем для своих родителей, бременем и соблазном для многих. И ещё: величайшую ошибку делают те родители, которые влюблены в своих маленьких детей, любуются ими, всё им прощают, никогда их не наказывают. О таких сказал премудрый Сирах: «Лелей дитя, и оно устрашит тебя».
Святитель Тихон Задонский указывал на то, что ненаказанные и в возраст пришедшие, как кони необученные и свирепеющие. Посему, христиане, любите детей своих и наказуйте их. Но нельзя наказывать детей с раздражением, со злобой и с ненавистью. Нужно наказывать любя. Когда дети почувствуют эту любовь, они поймут, что заслуживают наказания, и наказание исправит их.
Таким образом, педагогическое наказание есть средство преображения природно-чувственной воли ребёнка в разумно-нравственную, богочеловеческую волю. Оба указанных метода воспитания сливаются в один, конкретный, а потому истинный и действенный метод, о котором в Учении Жизни сказано, что самое полезное – уметь сочетать нежность любви с суровостью долга. Именно такой – целостный, подлинно педагогический – способ воспитания детей подобен птице, парящей на двух крыльях. Понятно, что этот метод для своего воплощения нуждается в соответствующих родителях и учителях. А если таковых нет? Тогда…
Играющая педагогика
Если не забывать истинную цель педагогики, то всё существо родителей и учителей должно наполняться торжественностью, серьёзностью и ответственностью перед Богом, поручившим им делать на Земле то, что Сам Он делает на Небе. С той лишь разницей, что духовно-педагогическое рождение человека вторично по отношению к его божественно-космическому рождению.
Между тем душевного трепета и серьёзности к этому Божественному делу как раз меньше всего и наблюдается. Серьёзность обучения и воспитания детей растворена играющей педагогикой, о которой Гегель в своё время сказал: «Совершенным извращением дела нужно считать играющую педагогику, которая серьёзное хотела бы преподнести детям под видом игры и которая предъявляет к воспитателям требование, чтобы они спустились до уровня детского понимания своих учеников, вместо того чтобы детей поднять до серьёзности дела. Это играющее воспитание может для всей жизни мальчика иметь то последствие, что он на всё станет смотреть с пренебрежением»[2].
Преображения духа ребёнка в его разумное и свободное состояние в этом случае не происходит. И это потому, что указанная педагогика нарушает и оскверняет, по мнению Гегеля, подлинную и лучшую собственную потребность детей и порождает частью безучастность и невосприимчивость к субстанциальным отношениям духовного мира, частью презрение к людям, так как сами люди представляются теперь им, детям,
