живопись. Рисуя картины, художник может поделиться тем, что он видит. Представьте себе, если бы, например, Сальвадор Дали попытался объяснить словами картины, которые возникают у него в голове, и при этом не брал в руки кисти. В лучшем случае он оказался бы в психушке и никогда бы не стал всемирно известным гениальным художником.
А вот еще один вид искусства – фотография. Попробуйте в пикселях или в деталях рассказать, как выглядит ночной Нью-Йорк. Правда, непросто? Гораздо легче сфотографировать.
Еще сложнее обстоит дело с театром и кино. Замысел сценариста и режиссера реализуется через игру актеров, которые что-то говорят друг другу, и через «картинку». Если бы Джеймс Кэмерон рассказал сюжет своего фильма «Аватар», то не произвел бы и половины того впечатления, которое получили зрители, любуясь чудесными видами планеты Пандора. Трудно представить себе высоких синих людей с хвостами. Но если бы герои фильма не разговаривали, то и в этом случае впечатление было бы не таким ярким.
Когда кино было немым, актерам приходилось в буквальном смысле изображать то, что они должны были говорить друг другу по сюжету. Зрители принимали условную гротескность мимики и жестов артистов. Но в 1927 году в кинематограф пришел звук, и возможность передавать с экранов разные смыслы и оттенки увеличилась многократно. Несмотря на утверждения скептиков, что кинематограф с приходом звука потерял свою выразительность, речевой интеллект лишь усилил воздействие этого вида искусства на людей. Не только сюжет, но и эмоции персонажей стали передаваться вербальными смыслами, тембром и силой звука голосов актеров, которые мы воспринимаем таким органом чувств, как слух.
Человеческое ухо устроено так, чтобы мы могли слышать даже шепот. Но так же, как мы не можем воспроизвести и показать изображение глазом, мы не в состоянии воспроизвести звук ухом. Конечно, можно и напеть понравившуюся мелодию. Но качество такого воспроизведения всегда будет зависеть от музыкального слуха, который есть далеко не у всех.
Так же обстоит дело с органами обоняния. Если нам нравится какой-то запах, мы можем только рассказать о нем, то есть опять-таки воспользоваться словами. Представьте себе, как мучаются сомелье и дегустаторы, которые языком воспринимают вкусы и вынуждены вербально передавать информацию о них: вот этот вкус терпкий, а вот этот – соленый, этот – горький, а этот – острый. Понятно, что слова никогда не передадут всей информации о вкусе, но по-другому никак.
Ну и последний, самый объемный орган чувств, – это кожа. Ею мы воспринимаем теплое или холодное, острое или тупое, мягкое или твердое, сухое или влажное. Но максимум информации, который возможно передать кожей, – это очень высокая температура тела, когда мы заболели. Все остальное мы можем только проговорить.
Таким образом, все, что мы впитываем из внешнего мира нашими органами чувств, мы передаем только органами речи. Конечно, тут можно возразить, что не только слова передают
