с нот. Водит негнущимся пальцем по линейкам нотного стана. А вот играет она почему-то только «Подмосковные вечера». И больше ничего.
И навстречу мне идет афророссиянин. Самый обычный. В затейливо порванных джинсах и выцветшей бейсболке. Идет, жует тульский пряник и улыбается всей сотней своих белых зубов. Радуется жизни. А чего не радоваться – температура на улице плюс тридцать два. Вот как у него на родине, когда ударят первые африканские заморозки и какой-нибудь гамбийский или сенегальский крестьянин начнет готовить свои дровни, чтобы обновить саванный путь… как вдруг подбегает к нему – не тому, который на дровнях, а тому, который с пряником, молодая москвичка в шортах на босу ногу размера XXL и педикюром по щиколотку. И начинает просить денег. Немного – рублей семь или сколько не жалко. Само собой, заимообразно. А потом она отдаст, как только получит дивиденды с нефтяных акций – так сразу и отдаст. Услышав такую просьбу, афророссиянин так растерялся и засмущался, что стал в одно мгновенье красно-коричневым, точно коммунист, связавшийся с национал-патриотами, однако же достал свой потертый кошелечек и протянул девушке в ладони горсть мелочи. Девушка мгновенно склевала эту мелочь и побежала дальше, искать следующую доверчивую ладонь. Молодой человек тоже пошел дальше вместе со своим пряником, а я остановился и задумался. И одно думал, и другое, и даже третье. Впрочем, ни к какому выводу так и не пришел, разве только к тому, что у нас с американцами, конечно, много общего, но есть вещи, которых им не понять никогда. Кто бы ни был у них после Буша – Маккейн, или даже Обама – все равно не понять. И еще я подумал, что москвички ан масс очень хороши, и исключения лишь подтверждают правило.
Шел мимо уличной этажерки с компакт-дисками. Кино продают по сто рублей. Имел неосторожность посмотреть в сторону продавца. Тут же мне предложили помочь с выбором. Я ускорил шаг, а продавец крикнул мне вдогонку: «Брат, возьми! Вот отличное, историческое. Там про мамонтов. Они девушку украли…»
Две древних старухи. Та, что в яркой кофте цвета «билайн», говорит, делая при этом глаза больше очков, другой, каменной, с губами в суровую нитку: – Люся, я в шоке…
На «Белорусской» в полутемном переходе стоит похожий на пирата небритый мужик на костылях и кроет проходящих матом. Ему подают.
Подземный переход у метро «Китай-город» длинный. Его переходить долго, особенно если выпил и тебе нехорошо. Напротив палатки с горячей выпечкой я увидел двух мужиков с пивом, которые, как редкие птицы, не долетевшие до середины перехода, сидели, прислонившись к стене. Один с видимым усилием оторвал от себя пивную бутылку и освободившимися руками стал яростно чесаться. Почесав себе все, что можно, включая пивную бутылку, он поднялся и некоторое время качался на неверных ногах, восстанавливая равновесие. Второй сам встать не мог и тянул к товарищу руки в мольбе и с пивом, которое уже слилось с ним воедино, и потому никак не могло быть отделено. Они втроем – два мужика и пиво – долго возились, падали,
