заявления. День за днём распространялась весть о том, что разыскивается рубин поразительной ценности, яркости и цвета. И люди спешили со всех сторон к дому купца, чтобы посмотреть, могут ли они предложить что-нибудь столь же великое.
По прошествии почти трёх лет Дауд обнаружил, что ни в арабских странах, ни в Аджме, ни на Яве, ни на Цейлоне не существует такого рубина, который хоть как-нибудь мог бы сравниться в великолепии с камнем отца его невесты.
Зубейда и Дауд были на грани отчаяния. Казалось, что им никогда не удастся пожениться, потому что отец девушки вежливо отказался принять что-либо хоть сколько-нибудь меньшее, чем совершенная пара его рубину.
Однажды вечером, когда Дауд сидел в своём маленьком саду, в тысячный раз пытаясь придумать какое-нибудь средство завоевать Зубейду, он увидел, что рядом с ним стоит высокий измождённый человек, в руке у него был посох, на голове – шапка дервиша, к поясу была привязана чаша для подаяния.
– Мир тебе, о, мой король! – сказал Дауд традиционное приветствие, поднявшись на ноги.
– Дауд Аббаси, потомок дома Корейш, – сказал человек. – Я один из хранителей сокровищ Пророка, и я пришёл помочь тебе в твоей беде. Ты ищешь несравненный рубин, и я дам тебе его из сокровищ твоего наследства, оставленного в руках нищих хранителей для безопасности.
Дауд взглянул на него и сказал:
– Все богатства, которые были в сокровищницах нашего дома, потрачены, проданы, рассеянны столетия назад. У нас ничего не осталось, кроме нашего имени, и даже его мы не используем, боясь обесчестить. Как может существовать какое-нибудь сокровище, оставшееся от моего наследства?
– Тем не менее, сокровища могут существовать и как раз из-за того, что не все они были оставлены в руках дома, – сказал дервиш, – потому что люди в первую очередь грабят того, о ком известно, что у него есть, что украсть. Однако когда этот момент отсутствует, воры не знают, куда смотреть. Это первая мера безопасности хранителей.
Дауд вспомнил, что многие дервиши имеют репутацию эксцентричных людей, поэтому сказал:
– Кто же оставит бесценные сокровища, такие, как самоцвет Тавиля, в руках оборванного нищего? И какой нищий, носящий лохмотья, если ему будет дана такая вещь, удержится от того, чтоб выбросить её или продать и потратить полученное в безумном приступе безалаберности?
Дервиш ответил:
– Сын мой, это как раз те мысли, которые можно ожидать от людей. Поскольку дервиши оборваны, люди воображают, что они хотят одежды. Если у человека есть рубин, то люди воображают, что он выбросит его прочь, если он не является бережливым купцом. Твои мысли – это как раз то, что создаёт безопасность нашим сокровищам.
– Тогда отведи меня туда, – сказал Дауд, – чтобы я мог покончить со своими страхами и сомнениями.
Дервиш завязал Дауду глаза, велел ему одеться как слепому и сесть на осла, а затем вёз его куда-то несколько дней и ночей. Они спешились
