«Исповеди амстердамского палача» вы найдете, как говорит Жуковский, и ум, и приличие, и поэзию вместе.
<…> Жуковского опять нет дома, у него почти нет свободной минуты, оттого немудрено ему лениться писать. Вчера, однако, мы виделись с ним на минуту поутру и вместе провели вечер с Пушкиным.
10. Родным
<…> Дни мои проходят все одним манером. Поутру я встаю поздно часов в 11, пишу к вам, потом одеваюсь, кто-нибудь является ко мне или я отправляюсь куда-нибудь; потом обедаю по большей части в трактире, после обеда я сплю или гуляю; ввечеру, если дома, то с Жуковским, а если не дома, то с петербургскими московцами; потом еду к вам в Москву, т. е. ложусь спать; в эти два часа, которые проходят между раздеванием и сном, я не выхожу из-за Московской заставы. Вчера Жуковский сделал вечер, как я уже писал к вам; были все, кого он хотел звать, выключая Гнедича[46], место которого заступил Василий Перовский[47], и, следовательно, число 12 не расстроилось. Жуковский боялся тринадцати, говоря, что он не хочет, чтобы на моем прощальном вечере было несчастное число. Чтобы дать вам понятие о Крылове[48], лучше всего повторить то, что говорит об нем Жуковский, т. е. что это славная виньетка для его басен: толстый, пузатый, седой, чернобровый, кругломордый, старинный, в каждом движении больше смешной, чем острый. Пришел Мальцев. Прощайте до завтра.
11. Родным
<…> Неужели вы не получаете моих писем, тогда как я писал каждый день, три раза во время дороги и здесь уже раз 12? Не носят ли писем моих кому другому? Нет ли другой Елагиной у Красных ворот? Если вы теперь получили мои письма, то вы видели из них, что вчера я еще раз осматривал Эрмитаж. Я употребил на это три часа: стоял перед некоторыми картинами более 1/4 часа и потому все еще не видал большей половины, как должно. Оттуда я отправился к Dubois (это род Audrieux)[49], где меня ждали Титов и Кошелев; оттуда к Одоевскому, потом домой, где проспорил с Василием Андреевичем до 1-го о фламандской школе и, кажется, опять оставил о себе такое же мнение, какое он имел обо мне после первого нашего свидания в 26 году. Но я не раскаиваюсь: когда-нибудь мы узнаем друг друга лучше. Он читал мне некоторые стихи свои, давнишние, но мне неизвестные, – к фрейлинам, к Нарышкину[50], на заданные рифмы и пр. Cette profanation du génie choque[51]. Теперь он не пишет ничего, и тем лучше. Поэтическое дело важнее поэтических стихов. Но окончивши, ему опять хочется возвратиться к поэзии и посвятить остальную жизнь греческому и переводу «Одиссеи».
Если бы я мог высказать вам дружбу, которую мне показывают здесь все наши, то верно доставил бы вам этим большое удовольствие, особенно Кошелев, который обходится со мною так, как только делается между родными братьями. Жуковский надавал мне кучу рекомендательных писем в Берлин и Париж, кроме того, подарил мне свою дорожную чернильницу и ящик со складными перьями. Он читал письма Петрушины[52] и говорит об них с большим чувством. В самом деле письма брата так хороши, что по ним
Гнедич Николай Иванович (1784–1833) – русский поэт, переводчик. –
Перовский Василий Алексеевич (1794–1857) – побочный сын графа А. К. Разумовского, брат писателя Алексея Алексеевича Перовского (псевдоним Антоний Погорельский), участник Отечественной войны 1812 года. Близкий друг и с 1818 г. адъютант великого князя Николая Павловича. В. А. Перовский находился в приятельских отношениях с Жуковским. Одно время они оба были увлечены графиней С. А. Самойловой. Между ними произошло по этому поводу откровенное объяснение, в результате которого Жуковский отказался от своих притязаний на Самойлову, свидетельством чего явилось послание «К***» (23 июля – 2 августа 1819), впоследствии напечатанное в «Московском телеграфе» (1827. № 7):
По-видимому, Перовскому же адресованы и следующие стихотворные строки, написанные Жуковским 11 июля 1819 г.:
Графиня С. А. Самойлова оказалась равнодушной к обоим поклонникам и в апреле 1821 г. вышла замуж за графа Бобринского. В 1833 г. В. А. Перовский назначен оренбургским военным губернатором и командиром Отдельного оренбургского корпуса. Руководил ранними попытками завоевания Средней Азии – Хивинским походом (1839–1840) и Кокандским походом (1853). –
Крылов Иван Андреевич (1769 или 1768–1844) – русский писатель, баснописец, журналист. –
Одрие Дюбуа
Жуковский В. А. Письмо к А. Л. Нарышкину («Нарышкин, человек случайный…»).
Нарышкин Александр Львович (1760–1826) – царедворец и острослов; обер-гофмаршал (1798), обер-камергер (1801), директор Императорских театров (1799–1819). Несмотря на притеснения кредиторов, А. Л. Нарышкин жил в свое удовольствие и давал блестящие праздники, благодаря чему запомнился как незлобивый человек, пользовавшийся общим расположением. –
Эта профанация гения шокирует
П. В. Киреевский.
