шагов. Он встал как вкопанный, а на его замершем, подобно окружающему лесу, лице не отражалось никаких эмоций. Его карие глаза, однако, смотрели на нее внимательно и по-лисьему хитро.
– Ладно, – сказал он мягко, и из его рта вырвался клубок пара. – Но позволь спросить лишь одно: ты когда-нибудь бывала в Кирове?
Ана вспомнила, что она читала об этом городе: он процветал благодаря соседству с Кряжистым треугольником и торговле черным камнем. Правда состояла в том, что она могла процитировать фактов о Кирове на целую книгу… и все же она ни разу не была в этом городе.
– Нет, – кисло ответила Ана. – Но я его изучала.
На лице Острослова появилась неприятная улыбка.
– Историю пишут победители, милая. Никогда не задавалась вопросом, почему в учебниках так скудно освещена тема эксплуатации аффинитов?
Казалось, ей дали пощечину. Ана вспомнила мягкие ковры дворца в Сальскове, треск огня в камине, запах кожаных кресел и старых книг в кабинете папы. Они с Лукой проводили часы, сидя за его высоким дубовым столом и слушая, как он читает историю Кирилии своим низким, спокойным голосом.
Еще до болезни отец лично занимался ее образованием. Он не смог полюбить ее силу родства… но он любил Ану по-своему.
Она искренне верила в это.
– Если ты хочешь сказать что-то по существу – говори, – сказала Ана, хотя ей совершенно не хотелось с ним спорить.
– Киров – опасное место. В любой другой ситуации я бы посоветовал аффиниту держаться от него подальше. Но учитывая, что кое-кто следит за тем, чтобы я выполнил взятые на себя обязательства, я готов пойти на риск.
Острослов пожал плечами и обогнул ее, взметая ногами снег.
– Тем более я не аффинит.
Он говорил так, будто в ее империи был огромный город, куда небезопасно идти аффиниту. Ана знала о существовании коррупции, но аффинитов никто не вылавливал на улицах.
Стрелка компаса вновь повернулась, когда Ана последовала за Острословом на северо-восток, в сторону Кирова.
По ее подсчетам, идти было еще полдня. По странной причине лес стал выглядеть менее умиротворенно, солнечный свет стал холодным, а растянувшиеся на снегу тени сосен дрожали. И только когда Мэй взяла ее за руку, Ане стало легче дышать.
С земли поднялся небольшой комок грязи и замер над ладошкой Мэй. По щелчку ее пальца он полетел в сторону Острослова и врезался ему прямо в спину.
– Я знаю, как ты любишь болтать, выскочка, – сказала Мэй, когда они с Аной проходили мимо него. – Но еще одно слово, и следующий я швырну тебе в лицо.
Она замолкла и злобно улыбнулась.
– Может, станешь посимпатичнее.
8
Серебристо-белые шпили, возвышавшиеся над заснеженными деревьями, были первым, что Ана увидела на подходе к Кирову. Путь занял целый день, и теперь солнце клонилось к западу, окрашивая город в золотистые оттенки. Когда показались кирпичные
