это все объясняет. Страдаешь сам – мучай других. Я достала из своей папки документы на завтра. Вот же гад. Нахрена они ему сейчас? Самодур! Натянула толстовку поверх пижамной кофты и потопала на первый этаж.
Документы отдала лично в руки Ане. На ее лице была вся печаль мира. Понятное дело, я-то отделалась малой кровью, а вот ей найдут новое задание. Кто-то же должен составить компанию деятельному человеку, которому не спится. Я понимающе кивнула и отправилась в номер, досыпать.
В коридоре на моем этаже слышались женские всхлипы. Да, блин! Когда я в прошлый раз повелась на слезы, оказалась в кабинете шефа и попала в передрягу с командировкой. Это голос в пользу того, чтоб не обращать внимание. Можно подождать, пока плачущая незнакомка пройдет мимо, и уже потом отправляться в свой номер. Потом вспоминаю, что я хороший человек, а значит должна помогать попавшим в беде. Дилемма. Почему все самое интересное всегда мне достается? Почему кто-нибудь другой не может проснуться и пойти разбираться? Но, видимо, у музыкантов и их рабов очень крепкий сон. Сказывается крепостное прошлое, если барин не бьет плеткой – они спят. Ладно, я к ним несправедлива, в отличие от меня, они упахались.
Беру себя в руки и заворачиваю за угол, практически сразу наталкиваюсь на причину моих моральных терзаний. Девочка, которая бросалась на шею Алексу в ресторане. Вот так встреча. Идет мимо меня, тушь под глазами размазана, носик красный, руками теребит кофточку. Порванную кофточку. Так.
– Милая, что случилось? – Стараюсь не выдавать голосом тревожные нотки. Пристраиваюсь и иду рядом. Она останавливается и смотрит на меня затравленным взглядом. Вблизи она совсем молоденькая. Лет 15. Только бы это было не то, о чем я подумала!
– Все хорошо. – Всхлипывает малышка. Да, конечно, когда хорошо все рыдают. Это нормально. Давай, ври дальше.
– Я Вероника, работаю с группой АнТаРеС. – Она вздрагивает. Странная реакция. – А как тебя зовут?
– Люда.
– Почему плачешь, Людмила? – Это же весомый аргумент, она не может отрицать очевидное.
– От радости.
Так, ладно. Это странно. Я оглядываюсь по сторонам. За окнами темно, в коридоре не слышно никаких звуков, кроме шмыганья маленького носика этой дюймовочки. Очевидно, остальные спят после тяжелого трудового дня, кроме меня помочь ей некому. Не повезло. Кому не повезло больше, я пока не решила.
– А кофту на себе порвала от избытка чувств? – Не унимаюсь я в надежде, что мы договоримся до чего-то вразумительного.
Она снова всхлипывает, но тут же закрывает рот ладошкой, сдерживая звуки.
– Давай ты мне все расскажешь, и вместе мы придумаем, что дальше делать? – Я все больше убеждаюсь, что произошла беда, хотя и не хочу в это верить.
– Не надо. Мне лучше пойти домой.
Она возобновляет движение и топает мимо меня. И что делать? Я снова иду следом, уговаривая
