это Фёдор Степаныч открывал. У него такой ключ был специальный, электронный. За ближайшей дверью обнаружилось человеческое тело. Здесь было окно, а в нём зиял ряд пулевых отверстий. И штук пять нашли свою цель.
Следующая дверь выпустила на свободу Боба. Он по своей всегдашней привычке облизал Фёдору Степанычу лицо. Хвост его выделывал радостные кренделя. Мы с Роти снисходительно на него поглядели. И тут пёс удивил нас, обняв сразу обоих.
– Привет, Боб! – я тоже решил его огорошить.
Он улыбнулся, вывалив язык на всю длину и, выставив правую переднюю лапу, попытался показать какой-то жест. Правда, я так и не понял, какой именно.
Дядя Фёдор остановил наши нелепые приветственные потуги, снова настойчиво потянув Роти за собой. А за следующей дверью…
– Что вы так долго, залижи вас болонка? – донёсся подозрительно знакомый визгливый голос.– Я тут чуть догу душу не отдал! Скорее, дайте мне уже какую-нибудь сосиску или котлету!
Хуа тут же высунул свою худую глазастую морду и теперь сверлил нас взглядом. Вот это да! Похоже, он заговорил раньше меня! И если я ограничился лишь одним словом, то эта мелочь готова была болтать без остановки. Потому я решил остановить его словесный поток и, собрав волю в невозможный для собаки кулак, воскликнул:
– И я рад тебя видеть, чудо пучеглазое!
3
Не стану вдаваться в подробности. Скажу лишь, что не только мы пятеро остались в питомнике. Людей на территории выжило лишь трое. Охранник Тимур был ранен в руку. Лаборант Толя остался целёхонек, но сильно напуган происходящим.
Зверям повезло больше. Почему говорю не собак? Да потому что кроме нас, благородных животных, на обширной территории Хвостоприёмника обитали ещё и кошки, и мыши (куда без них), и даже одна коза.
С другими собаками лично у меня особой дружбы не получилось. Хотя есть там примечательные экземпляры. Вот что я могу точно сказать, без малейшей похвальбы и преувеличения, так это то, что мы четверо оказались самыми умными и способными. Даже Хуа, несмотря на все его странности. Но остальные обрели разум несколько позже нас. Так что у нашего квартета была фора.
А вот люди наши деэволюционировали – корявое слово, но другого я не подобрал – в течение достаточно протяжённого периода времени. Первой болезнь накрыла Тимура. И Роти, помогавший ему по хозяйству, чуть было не поплатился. К счастью, мы смогли изолировать бывшего охранника раньше, чем он успел натворить дел. Через неделю как-то враз скис Толя. У него, в отличие от Тимура, никакой агрессии к окружающим не проявлялось. Но страх заставил прятаться чуть ли не от собственной тени.
Дольше всех продержался хозяин (так его Роти всегда называет, так что и я иногда тоже буду). Все те двадцать дней, пока болезнь не коснулась его, Фёдор Степаныч учил нас разным полезным штучкам. Для каждого они оказались свои. Я, например, показал чрезвычайные способности
