сколько мужчин тебя касались? – холодный, будто режущий вопрос и нежное поглаживание меня снизу. Контраст, от которого кружится голова и тело горит сотнями мурашек.
Свободной рукой Дмитрий Сергеевич приподнял мою голову, заставляя смотреть на свое красивое и совершенно безэмоциональное лицо.
– Я жду. – Напомнил Воскресенский, не прекращая свои посягательства. Нет, он все продолжал и продолжал, вызывая прикосновениями тяжесть и удушливый жар по всему телу.
– Н-никто… – мой голос дрожал, а сердце билось очень-очень быстро где-то на уровне горла.
– Врешь, мышка, – опять ласковый тон. Обманчиво ласковый. – Мне нужна правда и только она. Сколько мужчин были в тебе?
– Нисколько! – успеваю сказать прежде, чем мой пульс оглушает меня, едва его пальцы опустили напряженную тугую горошину, которую до этого терли, и один скользнул в меня.
– Черт! – прохрипел он мне в шею. – Какая же ты узкая!
Я задрожала от нахлынувших эмоций: горечь, наслаждение, нотка боли и стыд. Как же мне было стыдно!.. Стыдно и… неожиданно приятно. Гремучая смесь, которая меня буквально разъедала насквозь. Я чувствовала себя преданной, причем предала себя я сама, послушно распластавшись на столе.
Глава 2. Падение
Виктория Солдатова
Мне показалось, что я падаю в бездну. В бесконечную и наполненную удовольствием. Я тонула и выплывала для единственного вдоха, чтобы вновь погрузиться в негу.
– Ты течешь, мышка. – Прикосновения Дмитрия Сергеевича властные, местами грубые, но плавные, чувственные. Он уверенно берет свое, изводя меня одними только пальцами, хотя я спиной ощущаю его возбужденную плоть.
– Это неправильно! – набрав побольше воздуха в легкие, выпалила я. – Прекратите… пожалуйста.
– Прекратить? – насмешливо переспросил босс. Уже точно бывший. Я сама уволюсь! – Ты уверена, мышка?
Он нажал на какие-то точки… прямо там, и я, не удержавшись, обронила стон. Тут же закусила губу, болью наказывая себя за несдержанность.
– Точно прекратить? – он надо мной откровенно насмехался. Играется, словно с куклой.
Я понимала, что он не увидит, но кивнула, не в силах что-либо произнести.
– И так прекратить?
Воскресенский осторожно шлёпнул по горячей напряженной коже, и я сжала зубами до крови нижнюю губу, чтобы сдержать стоны. Если до этого я тонула, то сейчас задыхалась от чего-то, что переполняло меня.
– Маленькая лгунья. – Хриплый смех и меня, действительно как куклу, приподняли, чтобы накрыть рот поцелуем. Жгучим и страстным, будто растопленный шоколад с перцем. Он вторгался в мой рот языком, а внизу его пальцы…
Взрыв! Внутри меня прогремел взрыв из осколков звезд, эмоций и терпко-горького запаха первого мужчины, который настолько интимно ко мне прикасался. Я, кажется, кричала ему прямо губы, а
