не сумела отступить.
– А что правильно, мышка? Ты знаешь? – я ощущаю дыхание на своем лице, шее, ниже. Дрожу всем телом, но не могу совершить ни единого движения. – Ты меня выводишь из себя, мышка, а я держу тебя рядом. Знаешь, почему?
Я промолчала, а он и не ждал ответа – продолжил:
– Скоро узнаешь. А завтра мы подпишем еще один контракт, мышонок, – его длинные пальцы слегка проводят по ключицам, скользят в вырез блузки, вызывая мурашки и жар по всему телу.
Контракт?! Для него все так легко – поставил подпись на каких-то бумагах и дело решено. А как же моя душа? Ее боль не заглушит его подпись, никакая юридическая сила документов и деньги.
– И завтра же приступим к… – Воскресенский ухмыльнулся, – к его исполнению.
Меня снова трясет. Я бессильна перед его прикосновениями к груди, к шее. И когда его губы скользят по подбородку и щеке, я вообще чуть ли не падаю – ноги не держат, стали будто ватными, а тело, которое уже один раз познало возможности Дмитрия Сергеевича, пылает, требуя его. Того, кто мной играется.
– Мне нравится твоя реакция, мышка, – я слышу его порывыстое дыхание рядом с моим ушком. – Хочешь почувствовать, насколько?
И Дмитрий Сергеевич делает одну возмутительнейшую вещь – берет мою дрожащую ладонь, поглаживает запястье и медленно кладет на свою ширинку.
О, господи! Я рывком выдыхаю ставший вязким воздух и, собрав все свои силы, пытаюсь отстраниться. Лишь пытаюсь, потому что ничего не выходит. Он только второй рукой крепче прижимает к своему стальному телу.
– Не надо! – испуганно пролепетала я.
У него ТАМ все твердо, напряженно и ЭТОГО так много, что я пугаюсь сильнее. То есть он большой…
– Вроде как я слышала о том, что теперь медицина пошла вперед и присутствие хм… отца не обязательно, – быстро начала я, пока моя ладонь… Боже. Он ею…
– Непорочное зачатие? – Воскресенский остановился, отпустил меня и, склонившись к моим губам, безмерно "обрадовал": – Мышка, у нас оно будет самое что ни на есть порочное.
Но не успела я возмутился, как его он накрыл мой рот жестким, собственническим поцелуем. Каждое его движение говорило – я его и это уже не изменить. Поцелуй-метка. Поцелуй-обещание. Вкусный и сладкий в своей горечи.
Не могу представить, чем бы все закончилось, если бы не раздался звонок в дверь. Дымка наваждения спала и пришло осознание того, с кем я и что вообще творю. Сама обнимаю того, кто играет в меня, целую в ответ.
– Отпустите! – прошипела я, пытаясь выскользнуть из его стальных объятий.
– Мне и так хорошо, – усмешка скользит по четко очерченным губам.
А мне не очень! Стыдно. Мне стыдно до слез за свое поведение. Как я могу?! Он же играет, действительно играет. Использует в своих непонятных целях.
– Кто-то ждет у дверей, – устало сказала, уже не в силах сопротивляться. На сегодня все мои силы иссякли, но вот завтра я отыграюсь.
– Служба доставки, – зачем-то сообщил он, но
