чтобы все три царевича явились к нему на смотр вместе с жёнами. Опять воротился Иван-царевич невесел, ниже плеч буйну голову повесил.
– Ква-ква, Иван-царевич! Почто кручинишься? Аль от отца услыхал слово неприветливое?
– Как же мне не кручиниться? Государь мой батюшка велел, чтобы я с тобой на смотр приходил; как я тебя в люди покажу?
– Не тужи, царевич! Ступай один к царю в гости, а я вслед за тобой буду; как услышишь стук да гром, скажи: это моя лягушонка в коробчонке едет.
Вот старшие братья явились на смотр со своими жёнами, разодетыми, разубранными; стоят да над Иваном-царевичем смеются:
– Что ж ты, брат, без жены пришёл? Хоть бы в платочке принёс! И где ты этакую красавицу выискал? Чай, всё болото исходил?
Вдруг поднялся великий стук да гром – весь дворец затрясся.
Гости крепко напугались, повскакали со своих мест и не знают, что и делать, а Иван-царевич говорит:
– Не бойтесь, гости дорогие! Это моя лягушонка в коробчонке приехала!
Подлетела к царскому крыльцу золочёная коляска, в шесть лошадей запряжена, и вышла оттуда Василиса Премудрая – такая красавица, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать! Взяла Ивана-царевича за руку и повела за столы дубовые, за скатерти браные.
Стали гости есть-пить, веселиться. Василиса Премудрая испила из стакана да последки[2] себе за левый рукав вылила; закусила лебедем да косточки за правый рукав спрятала.
Жёны старших царевичей увидали её хитрости, давай и себе то же делать. Пошла Василиса Премудрая танцевать с Иваном-царевичем, махнула левой рукой – сделалось озеро, махнула правой – и поплыли по воде белые лебеди. Царь и гости диву дались!
А старшие невестки пошли танцевать, махнули левыми руками – гостей забрызгали, махнули правыми – костью царю прямо в глаз попали! Царь рассердился и прогнал их с глаз долой.
Тем временем Иван-царевич улучил минуту, побежал домой, нашёл лягушечью кожу и спалил её на большом огне. Приезжает Василиса Премудрая, хватилась – нет лягушечьей кожи; приуныла, запечалилась и говорит царевичу:
– Ох, Иван-царевич! Что же ты наделал? Если бы немножко ты подождал, я бы вечно была твоей; а теперь прощай! Ищи меня за тридевять земель, в тридесятом царстве, – у Кощея Бессмертного.
Обернулась белой лебедью и улетела в окно.
Иван-царевич горько заплакал, помолился богу на все четыре стороны и пошёл куда глаза глядят.
Шёл он близко ли, далёко ли, долго ли, коротко ли – попадается ему навстречу старый старичок.
– Здравствуй, – говорит, – добрый молодец! Чего ищешь, куда путь держишь?
Царевич рассказал ему своё несчастье.
– Эх, Иван-царевич! Зачем ты лягушечью кожу спалил? Не ты её надел, не тебе и снимать было! Василиса Премудрая хитрей, мудрёней своего отца уродилась; он за то осерчал на неё и велел ей три года квакушею быть. Вот тебе клубок: куда он покатится – ступай за ним смело.
Иван-царевич поблагодарил
Последки – (прост.) остатки.
