посмотришь, как живут нормальные люди. А я тебя сейчас картошкой накормлю жареной. Ты поможешь почистить?
– Помогу.
– На тогда, чисти, а я пока тебе постель постелю чистую.
Я достала нож и стала чистить картошку.
– Этими тупыми ножами только в гестапо людей мучить, что за хрень! – злилась я про себя.
Меня хватило ненадолго, достав из-за пазухи свой перочинный ножик и наточив об него все ножи Антона, спокойно продолжила чистить эту хрень.
– Так мало начистила? – услышала я за спиной обиженный голос.
– Давай я тебе покажу, как надо.
Антошка схватил ножик и тут же порезался. Орал он – мама дорогая.
– Что у вас там происходит? – кричал мне в ухо Демон.
– Подопечный порезался.
– А чего орет, как будто его там жарят?
– Неокрепшая психика, – равнодушно ответила я. Антон всё продолжал визжать и бегать по кухне.
– Какая сволочь наточила мне ножи? – верещал он.
– Жанка! – услышала я в ухе.
– Ты давай там молчи, что этой сволочью была ты, – хихикал Химик. – А то выставит тебя, и дело провалим.
– Этот полудурок меня достал, – шипела я от злости.
– Очень даже понимаю, но задания мы не обсуждаем, а выполняем. Давай держись!
– Хватит прыгать, как кузнечик! – прикрикнула я. – Это всего лишь небольшой порез.
– Я истекаю кровью, ты что, не видишь? – плакал навзрыд Антон.
– Сколько тебе, мать твою, лет?
– Я не понял вопроса, мне или моей маме?
– Тебе, – еле сдерживалась я.
– 33.
– А ведешь себя как пятилетний. Давай я перевяжу палец, и всё пройдет.
– Нет, ты не умеешь, как мама, я только маме доверяю такие ответственные дела.
– Какие на хрен дела? Это маленький порез.
– При чем тут хрен? – взвыл Антон.
– Пристукну этого полудурка, – прокричала я в ухо.
– Жанна, остынь, и без тебя желающих хоть отбавляй, только двоих на площадке обезвредили. Шли нашего прикончить.
– Ух, как я их понимаю и даже осуждать не берусь.
– Полудурок, то есть Антон. Давай сюда палец, – дернула я ему руку. – Бинт есть или пластырь?
– Есть, – плакал он, не переставая.
– Вон, в шкафчике.
Я достала аптечку и быстро принялась за дело.
– Ну вот и всё, дел-то на полминуты.
– Я говорил, что у тебя ничего не получится, – всхлипывал он.
Я уже еле сдерживалась, чтоб его не стукнуть.
– Чего не получится? – взорвалась я. – Бинт на месте, кровь не идет, тебе чего еще надо?
– А по голове погладить, а стишок прочитать?
– Какой еще стишок?
– У собачки боли, а у Антоши не боли, заживи. А поцеловать, а конфетку дать? Говорю тебе, ты не мама, – обиженно
