которых отставала на правом каблуке. Ее черные чулки были чистыми, но слишком большими; они собирались на коленях. Она не пользовалась косметикой; на щеках и носу Лили красовались очаровательные веснушки, что придавало ей сходство с эльфом.
Но это еще не все. В Лили было что-то, что заставляло задуматься, где она была и куда направлялась. Что она видела и о чем забыла. Ее глаза всегда тревожно бегали, ища и оценивая. У Бланш возникло неприятное ощущение, что Лили точно знает, где находятся все выходы из комнаты и все окна, где она может спрятаться, если понадобится.
– Почему тебе так грустно возвращаться, Бланш? – Лили толкнула ее локтем. – Разве ты не хочешь домой?
Бланш пристально посмотрела на нее. За двое суток, которые прошли с того момента, как Лили села рядом с Бланш в корабельном баре и спросила, зачем она надела это платье (ведь этот цвет совсем не идет Бланш, но идеально подходит ей, Лили!), они провели целый час с двумя льстивыми солдатами Иностранного легиона и напоили их до беспамятства; играли в шаффлборд ногами, а не руками; придумали соревнование, в котором тот, кто зашел дальше всех в разговоре с незнакомым человеком о его сексуальных предпочтениях, получал бутылку шампанского (Лили стала победительницей); выиграли Кубок любви в конкурсе румбы (Бланш вела) и устроили вечеринку в спасательной шлюпке, пригласив только мужчин, которые носили монокли (их было удивительно много).
За эти сорок восемь часов Бланш смеялась больше, чем за долгие годы, проведенные с Клодом. Она смеялась так только с Перл, в те старые добрые времена… Так почему же Лили Харманьгоф говорит, что ей грустно?
– Я не грущу.
– Ну конечно! Каждый раз, когда ты смотришь на море, твое лицо меняется. Уголки губ опускаются. Вот так! – Лили сделала печальное лицо. – Ты не годишься в шпионы, Бланш. И играть в покер у тебя не получится.
– Мне уже говорили об этом.
– Так. Рассказывай!
Они стояли у борта корабля; морские брызги обдавали их волосы и лица. Бланш поняла, что у нее уже очень давно не было близкой подруги. Когда-то у нее была Перл. Но сейчас Перл умирала, не в силах ни думать, ни говорить связно. Перл умирала, несмотря на все попытки Бланш спасти ее. Возможно, умирала как раз из-за этих попыток, чтобы избавить Бланш от затянувшегося отчаяния. Бланш никогда не была близка со своими сестрами; впрочем, сейчас их все равно разделял океан.
Ее самым близким другом был Клод. По грустной иронии судьбы именно из-за него у Бланш не осталось подруг. Встречая любую женщину, Бланш невольно задавалась вопросом: а вдруг это она? Неужели эта милая дама, которая сидит рядом с ней в чайной «Ритца», болтая о дороговизне перчаток и интересуясь, какими духами пользуется Бланш, на самом деле любовница Клода? Каждая женщина со своими зубами и моложе пятидесяти лет становилась подозреваемой. Клод сделал так, что Бланш перестала доверять женщинам.
Что касается ее приятелей из «Ритца»… Ну да. У Бланш было много знакомых и собутыльников. Знаменитости, которых все боготворили:
