одной своей лапы, а другой стала лупить. По попке. Лупить и приговаривать:
– Вот тебе за паучка!
– Вот тебе за поросёнка!
– Вот тебе за медвежонка!
«Какие все малыши – шалуны и проказники!» – подумала она. И за это добавила ещё один шлепок. Вот такие они – мамы-медведицы. Много разговаривать не будут. Отлупят сразу. А то ещё и укусят больно за баловство. И будешь как шёлковый. Такое у медведей воспитание. И начальное образование. А без воспитания и образования в тайге не выживешь.
Надулся медвежонок. Плетётся за мамой. Рычит по-детски. Хнычет. А мама идёт себе, будто не слышит его хныканья. Вышли они на полянку. И вдруг прямо на них собака выскакивает. Да как залает! А за ней следом – охотник с ружьём наперевес. Медведица малыша за спину спрятала. Сама во весь рост встала. Да как зарычит грозно:
– Не тр-р-рогайте моего сыночка Ванечку! Не стр-реляйте в него!
Охотник вовсе и не собирался стрелять. Он вообще на медведя никогда не ходил. Да и не водились в их лесу медведи. Может, он вообще в первый раз в жизни увидел медведицу с медвежонком. Да такую свирепую. Перепугался! Да с перепугу-то как пальнёт! Пуля по её плечу скользнула – шерсть ожгла.
Тут Ваня выскочил из-за медведицы. Сразу в обыкновенного мальчика превратился. Плачет, медведицу обнимает:
– Мама! Мама! Тебе больно?!
А мама-медведица тоже постепенно человеческий облик обретать стала. Медведица будто таяла, а из неё маленькая хрупкая женщина вырисовывалась.
«Что за наваждение?!» – вытаращил глаза охотник.
И они с собакой бросились наутёк. Только пятки сверкают!
Сели мама с Ваней на валежину. Прижались друг к другу.
– Мама, тебе больно? – сквозь слёзы спросил мальчик.
– Не больно. Только куртка – видишь – на плече порвана, опалилась слегка. Пуля по ней скользнула. А меня даже не задело.
А потом мама осмотрела его и улыбнулась:
– А у тебя из-за ушей шерсть медвежья торчит. Дай-ка почищу. Медвежонок ты мой…
– Мама, а ты, правда, меня больше всех на свете любишь? – очень тихо спросил Ваня и с такой надеждой посмотрел на маму, что она удивлённо подумала: «Опять сомневается?»
– Конечно, тебя! Больше всех на свете! – ответила она серьёзно и посмотрела сыну прямо в глаза.
– А Сашу? – ещё тише спросил сын.
– Какого Сашу? Твоего двоюродного брата? Конечно, люблю. Он ведь мой племянник.
– А-а-а! – протянул Ваня, будто поймал наконец-то маму в чём-то подозрительном. – Ты говорила: «Сашенька умный, красивый…»
– Ну и что же? Это же правда.
– Значит, ты его больше любишь?
– Нет, сынок, тебя.
– А его мама меня любит?
– Его мама очень тебя любит.
– А кого больше: меня или Сашу?
– Больше всех она
