не решил, поскольку не сумел найти «соляного мастера». Вряд ли Головин был удовлетворен таким результатом.
Продвижение якутских воевод к Лене совпало с возвращением с Витима экспедиции Максима Перфильева. Головин подробно расспросил его о путях к Шилке (Шилкару). Перфильев, считавший причиной неудачи похода недостаток продовольствия и снаряжения, предоставил Головину полный отчет о походе, который тот отослал в Сибирский приказ.
Для сбора более точной информации и поиска подхода к Шилкаре П. П. Головин, еще не доходя до Якутска, отправил в тот район несколько разведывательных отрядов. Одному изних, состоявшему из50служилых людей, во главе с казачьим пятидесятником Максимом Васильевым и десятником Аксеном Аникеевым поручалось выяснить наличие «сухого» пути на Шилкару со стороны Лены или Байкала, как далеко от Байкала находится эта река, и куда она впадает; насколько далеко расположен улус князца Лавкая, и на каком расстоянии от него находятся места добычи серебряной и медной руды, какой родится в тех местах хлеб.
Итоги этой экспедиции неизвестны. Она или погибла, или документы о результатах этого похода еще не найдены в архивах. Несколько казаков, посланных Головиным на речку Чаю, принесли сведения, которые подтвердили информацию Максима Перфильева о том, что «вверх Витима, за волоком, живет князец Лавкай в рубленых юртах… и хлеб у него родится всякий».
По приказанию Головина была подготовлена новая экспедиция на Шилкару, во главе которой он поставил Еналея Бахтеярова. Перед ним была поставлена задача пройти по Витиму на Шилку, призвать под «высокую государеву руку» князцов Лавкая и Батогу, организовать сбор ясака, поставить острог у того места, где добывается серебро, и приступить к освоению края. Отряд в55человек в расчете на два года обеспечили питанием, оружием, в том числе – пушкой и боеприпасами. На исходе лета отряд отправился в путь.
5 сентября 1641 года (напомним читателю, что тогда новый год на Руси начинался с сентября) Петр Головин, находившийся в это время у Ленского волока, послал Курбата Иванова с пятидесятником Василием Витязевым и десятью служилыми людьми вверх по Лене к тунгусским ясачным князцам и к их улусным людям, чтобы взять с них ясак, который они не платили уже два года. Велено было Курбату расспросить местное население про Байкал, про новые земли, про братских людей, и «сделать чертеж с Усть – Куты до Ленских вершин и Байкалу и в них падучим сторонним рекам», а по Лене – реке «пашенным местам и сенным покосам смету составить и роспись против чертежу, где и в котором месте сколько мочно посадить пашенных крестьян».
Вернувшись на Ленский волок, Курбат Иванов передал воеводе государев ясак и подал в съезжей избе чертеж, а к нему роспись реки Лены с её притоками с устья Куты до ленских вершин и Байкала, «за своею рукою сметной список пашенным местам и сенным покосам и роспросные речи тунгусского князца Мажоуля про мунгал, Китайское государство и про братцких людей». Этот
