rel="nofollow" href="#n_96" type="note">[96]. Эти события являются для украинских историков знаковыми, означающими окончание украинизации, победу ассимиляционного и русификаторского курсов, при этом политика большевиков на присоединенных осенью 1939 г. западноукраинских землях рассматривается только с точки зрения советизации, но не украинизации. Такая точка зрения, чрезвычайно распространенная в историографии, не является единственной. Так, Т. Мартин указывает, что в нерусских школах обучение на родном языке было обязательным, а целью постановления 1938 г. «был лишь билингвизм (двуязычие) или, самое большее, двойная культура»[97]. Более того, ученый подчеркивает, что «в середине 1938 г. наблюдатель имел полное право предположить, что началась русификация Украины. Однако с окончанием Большого террора и присоединением Западной Украины в 1939 г. положение вновь стабилизировалось. И с тех пор Советская Украина оставалась двуязычной и бикультурной»[98]. Безусловно, данный вывод профессора Гарвардского университета заслуживает самого пристального внимания. Без оценки процессов, происходивших в западноукраинских областях УССР в 1939–1941 гг., невозможно представить себе украинизационную политику большевиков во всей ее полноте и разнообразии.
Несмотря на отчетливо проявляющиеся попытки современных историков найти взвешенный подход к оценке советской национальной политики 1920–1930-х гг., политика украинизации остается чрезвычайно политизированной темой, нуждающейся в объективном исследовании. Отечественные историки уделяют данной проблеме намного меньше внимания, нежели коллеги из Украины. Официальная партийная политика, по мнению украинских гуманитариев, являлась в значительной мере реакцией на активизацию национальных процессов в стране и обладала по преимуществу регулирующими функциями. Отношение к коренизации союзного руководства рассматривается исключительно как негативное, вынужденное, сдерживающее национальное развитие Украины. Подобный подход затрудняет анализ происходивших в советской стране национальных процессов и не показывает концепцию коренизации/украинизации во всем ее многообразии. В то же время изучение украинизации середины 1920-х гг., когда украинскую парторганизацию возглавлял Л. М. Каганович, помогает выявить устоявшиеся клише в оценке событий и разобраться в том, что же действительно происходило на Советской Украине в эти годы.
Среди множества работ украинских специалистов, посвященных советской украинизации, детальному изучению «периода Кагановича» (1925–1928) уделяется не так много внимания, как заслуживает данная тема. Исследования зачастую сфокусированы на отдельных направлениях украинизации (в области школьного образования, профсоюзного строительства, в культурно-просветительской сфере и т. п.). Приводятся статистические данные (например, по количеству школ с украинским языком обучения в разные годы, по тиражам и наименованиям издаваемой литературы, периодической печати и т. п.), цитируются
Там же. С. 505.
