в дверях появилась Миронова.
Миронова у нас особенная: у нее очень сильная воля.
«Что вы тут шумите после звонка?» – спросила Миронова.
«Мы конфеты едим!» – крикнула Шмакова.
«Во время урока?» – ехидно заметила Миронова и прошла на свое место.
Шмакова протянула ей конфету:
«Возьми и успокойся. Сама опоздала и еще выставляется».
«Тихо! – сказала Маргарита. – Миронова права. По местам!»
И все пошли по своим местам, а про меня Маргарита так и не вспомнила, и я не знала, куда мне сесть, остановилась около Димки и уставилась на него. Ну, у меня привычка такая: если мне кто-нибудь нравится, то я смотрю на него, смотрю, хотя знаю, что это неловко. Он на меня раз посмотрел, второй, а потом спросил, что мне надо.
А я ляпнула:
«У тебя место свободное?»
«Занято».
Ну, думаю, влипла, сейчас он начнет надо мной смеяться. А он вдруг улыбнулся и спросил:
«А что?»
«Хотела сесть к тебе, – ответила я, а так как он все еще продолжал улыбаться, то во мне какая-то храбрость появилась от его доброты, и я сказала: – Ты же меня спас».
По-моему, ему мои слова понравились, потому что он сказал:
«Ну что ж, сейчас попробуем. – И громко крикнул: – Шмакова, новенькая твое место хочет занять!»
Шмакова услышала Димкины слова и здорово рассердилась. Она посмотрела в нашу сторону, потом медленно направилась к нам. Она приближалась, приближалась, и я видела, как у нее в глазах прыгали злые огоньки. Тут я испугалась. Я ведь не хотела, если место занято. А Шмакова подошла к нам, смерила меня презрительным взглядом и отвернулась. Конечно, она же красавица! А я? – Ленка безнадежно махнула рукой.
– Ты тоже хоть куда! – посчитал своим долгом вмешаться Николай Николаевич.
– Да брось ты меня успокаивать, – возмутилась Ленка. – Она же настоящая красавица! Платье у нее новенькое и сшито по фигуре. А у меня… какой-то маскировочный халат.
– Маскировочный халат?… – удивленно переспросил Николай Николаевич. – Это, пожалуй, моя вина. Я не учел, что платье должно быть по фигуре. Извини. – И почти выкрикнул: – Зато у тебя глаза вдохновенные! И сердце чистое. Это посильнее, чем платье по фигуре.
– Не хвали меня, пожалуйста, – сказала Ленка. – Я ведь плохая. Я на самом деле – предательница!.. Я это сейчас, сейчас поняла до самого донышка.
Ленка замолчала. Николай Николаевич терпеливо ждал, когда она снова заговорит. В комнату в который раз ворвалась бесшабашная музыка: это все еще гуляли на дне рождения Димки Сомова. Они плясали, кричали, пели, а здесь, в доме у Бессольцевых, сидели два понурых человека, которые не знали, что им делать дальше и как им теперь жить.
– Ну, и что там произошло со Шмаковой? – прервал молчание Николай Николаевич.
– Со Шмаковой? – переспросила Ленка. – Ничего особенного не произошло – она уступила мне место. «Уступаю, – говорит, – тебе мое место с большим удовольствием. – И схватила
